Может, стоит с ней познакомиться и спросить? На меня вновь давят сомнения… Я никогда не знакомился первым, а когда кто-то хотел познакомиться со мной, начинал стесняться. Но, блин, мне уже семнадцать лет! Так, может, пора что-то менять?
Ещё минут пять мы сидим в беззвучной тишине, прежде чем я окончательно решаюсь на первый шаг:
– Привет…
Мой голос звучит сипло, еле слышно. Она даже не реагирует. Нужно попытаться ещё раз, но сделать вторую попытку оказывается не легче. Некоторое время я опять собираюсь с силами.
– Привет, – повторяю более громко и настойчиво.
Она поворачивается ко мне лицом, глядит на меня всего секунду и вновь отворачивается. Я совершенно теряюсь. Может, спросить у неё что-нибудь ещё?
– Ты из этого дома?
Помедлив, она качает головой. «Нет».
– Ты здесь в первый раз?
Снова качает. Видимо, не хочет разговаривать.
Мне становится очень неуютно в её компании, но уходить мне всё равно не хочется. Ещё пару минут мы сидим молча, но волшебный эффект после дождя уже испарился, и теперь тишина угнетает.
– Это моя традиция, – внезапно говорит она. – Я прихожу сюда каждый день в девять часов вечера
– Ого, – я больше удивляюсь не тому, что она сказала, а что она вообще заговорила. Но на этом наш диалог и прекращается. Я совершенно без понятия, как раскрыть эту тему.
– Меня зовут Паша, – наконец решаюсь я на знакомство.
– Меня зовут Аня, – холодно отвечает она, отчего мне становится ещё неуютнее. Может, она и вправду не хочет со мной разговаривать? Тогда зачем заговорила?
Я достаю из-за пазухи батон, ломаю горбушку и протягиваю ей:
– Хочешь?
Она медленно поворачивает голову, осторожно, будто трусливый зверёк, берёт кусок батона и аккуратно кладёт его в рот. Сам хочу откусить прямо так, но решил всё-таки тоже надломить. И только сейчас понял, как сильно я проголодался.
– Так ты ходишь сюда каждый день… – задумчиво повторяю я, стараясь разогнать угнетение. – И почему тебе нравится сюда ходить?
– Я люблю одиночество.
– Хм, я тоже.
– Правда?
– Ну…
Я жую новый кусок, чтобы дать себе время подумать.
– Я люблю то одиночество, к которому стремлюсь сам, а не на которое меня обрекают другие.
– Это разные вещи, – сухо проговаривает она, болтая ногами. Интересно, ей страшно? Я здесь хоть и сижу уже полчаса, но всё равно чувствую, как сердце дрожит. И мурашки – явно не от холода. – Ты любишь одиночество, но боишься быть одиноким.
– О-о, – протягиваю я, поразмыслив над её словами. – Ты права…
– Но разве ты можешь стать одиноким? Тебе же легко даётся общение.
– Что? – Я вскидываю брови, смотрю на неё, а она – на звёзды. – Почему ты так решила?
– Со мной ведь ты смог заговорить.
– Это не то… Я… не знаю, как решился с тобой заговорить… В основном я со всеми молчу.
– Как именно?
– В смысле?
– Есть три вида молчания, – говорит Аня. – Первый – когда ты с человеком плохо знаком: вы не можете найти общих тем для разговора, и поэтому молчите. Второй, наоборот, когда ты с человеком очень близок, и вы понимаете друг друга без слов. Третье – когда вы с человеком были близки, но потом разошлись, и теперь оба боитесь что-то сказать, чтобы не усугубить ситуацию.
Я поражаюсь ходу её мыслей. Вспоминая все ситуации, когда между мной и кем-то затягивалось молчание, осознаю, что каждый раз подходит под первый тип.
– Мне очень сложно открываться перед людьми, – выпаливаю я. – Я никогда не начинаю разговор первым и редко получается поддержать диалог, потому что… стесняюсь сказать что-то не так. Боюсь изначально создать о себе плохое впечатление, и поэтому молчу… Да и трудно раскрываться перед людьми, к которым нет доверия. А я вообще мало людям доверяю. Часто бывало, что меня звали на встречу, на которую сами не приходили – лишь бы посмеяться. Даже в детстве, бывало, когда с кем-то гулял, они сговаривались между собой и сбегали от меня… И, рассказывая что-то о себе, я боюсь, что они будут обсуждать это с другими и смеяться надо мной… Откровенность наказуема…
– Но ты сам себя наказываешь, вгоняя себя в рамки, – перечит Аня. – Тебе нужно перестать прятаться. Перестать стесняться или бояться мнения со стороны. Нужно быть проще – быть собой.
– Но… это сложно, – возражаю я. – Сложно быть собой, когда сам не знаешь – какой ты есть на самом деле. Я постоянно сам себе противоречу: ненавижу людей, поэтому люблю поздними вечерами сбегать из дома в заброшенные районы города, чтобы побыть в одиночестве, но и ненавижу одиночество, поэтому всё время пытаюсь с кем-то познакомиться и завязать общение. Только, опять же, я не способен на общение, потому что хочу быть в одиночестве. А от одиночества я бегу… Понимаешь? Я – нет.