Шел мокрый снег, колдобило, смеркалось
Поднялся ветер, харкнули пруды
В печной трубе раскручивался дым
насвистывая оперу дон Фаллос
Мело-мело
Он вышел из воды
сухим как Щорс
И взял ее еще раз
Два тазобедренных сустава…
Два тазобедренных сустава
плывут завёрнуты в газету
по тёмным водам подземелья
столь оживлённого в час пик
Навстречу им в сыром угаре
бредёт подвыбитая челюсть
хромая и какой-то хрящик
за ней усердно семенит
А по бокам из труб и трещин
из несуразностей рельефа
на них глядят без выраженья
предметы милой старины
крючки железочки и цепи
багры напильники и гвозди
иголки щипчики тисочки
ножи кастеты топоры
Работы хлопотной орудья
глядят с усталым безразличьем
на проплывающие мимо
плоды их скорбного труда
Пучки волос полоски кожи
глазные яблоки и ногти
трахеи лёгкие мошонки
фаланги рёбра позвонки
Они толпятся с вялой злостью
топя друг друга на стремнинах
кучкуются на поворотах
ложатся в омуте на дно
А поверху плывёт говно
навстречу морю и восходу
К логическому так сказать эсхато —
концу или началу — всё равно
А мне и больно и смешно
И я грожу ему в окно
антисовковою лопатой
порвав контекста полотно
Из глаза выпало бревно
и тоже двинулось куда-то
26–27.05.90
я сплю…
Я СПЛЮ
я штука я на стрельбах
я в ботанической оправе
я при дворе я при корове
я разбегаюсь побыстрей бы
я непрерывна я дискретна
нет я дискретно-непрерывна
я вас рублю неаккуратно
и падаю не очень ровно
но разве я не Клара Цеткин
не блин не женская принцесса
и разве нет во мне прогресса
и в голове одни осадки
не суйте мне перемещений
и сил физическую норму
я отрабатываю карму
присматривая за вещами
и вещи и слова и силы
друг другу мылят изотерму
я подрифмовываю сперму
в пространстве нежности и соли
в пространстве вогнутом и сжатом
как в лифте падающем мимо
на платье из металлолома
я пришиваю мирный атом
и на предмет изящных новшеств
беру путёвку в жизнь иную
чтобы пройти не поперхнувшись
сквозь заводскую проходную
и по пластмассовым аллеям
в секущей плоскости оргазма
я вылетаю из маразма
как из отдела бакалеи
и повинуясь древним водам
огню лучу и кораблю
я крашу утро чёрным цветом
и сплю чтобы забыть об этом
и забываю что
Я СПЛЮ
87–90
жизнь моя ничего не стоит…
Е. Бунимовичу
жизнь моя ничего не стоит
даже если она священна
даже если она желанна
даже если она прекрасна
перспективна и самоценна
одиозна или убога
даже если в ней нет ни Бога
ни Бакунина с петрашевцем
ни багульника в робкой пене
беззащитных своих эмоций
ни ласкающего мецената
ни цирюльника с хищной бритвой
ни Иуды с лотком черешен
ни червонца что всех умней
31.5.90
Границу переходят только дважды…
Границу переходят только дважды
Пивной ларёк работает до трёх
Наш паровоз летит на всех парах
И я боюсь тебя увидеть без одежды
И я боюсь тебя увидеть без надежды
Не счесть жемчужин в море полудённом
Мы после смерти перешли на ты
Мы после третьей перешли на ты
Реактор стёр случайные черты
между check-point'ом и чемоданом
И солнце мира повалилось за кусты
На все четыре дунуло свободой
Мы вдруг затихли как перед ламбадой
Мы вдруг затихли как перед лампадой
и вытерли слезу — для красоты
И ты не упрекай меня без нУжды
у ж н У ж д а б л и з и т с я не выключая фар
Ночной зефир сгущается в кефир
Скупой границу переходит дважды
Давай зайдём в какой-нибудь подвал
Давай устроим гвалт на всю Европу
И поцелуем царственную лапу
Так как никто ещё не целовал