– Ты удачно отделался, Андерсон! Я жду от тебя, что ты окажешься настолько джентльменом, чтобы рассказать всем репортерам, что я хотел включить ток, но начальник тюрьмы не позволил.
Мистер Перингс мгновение думает и добавляет:
– Ты получишь от меня за это пятьдесят долларов чистоганом, хоть сию минуту. Я тебе поверю на слово.
Эйви Андерсон поворачивается на койке. Он приподнимается на локте и говорит мистеру Перингсу: «Идите к чёрту!..»
Чудные яблоки в Глюкфельде…
Было жарко, как в Африке, так что у Августа совсем размок воротничок и прилипла к телу сорочка. Поэтому он, прежде чем зайти домой, решил выпить в соседней пивной кружечку пивца. Было жарко, как в пекле, и Август медленно волочил ноги. Он тяжело опустился на стул, не хотелось подымать голову. Но когда он нечаянно поднял ее, это пришлось как нельзя кстати. Потому что, когда он поднял голову и посмотрел из пивной на окна своей квартиры, он увидел, что нужно срочно удирать из города, В левом крайнем окне не было условленного сигнала и это означало, что в его квартире засели молодчики из Гестапо.
Тогда он вынул носовой платок и медленно вытер себе лоб, спокойно подозвал кельнера и даже дал ему десять пфеннигов на чай, не спеша вышел на улицу и быстро нырнул в темный, как пропасть, проходной двор.
А когда он пришел туда, куда он должен был прийти в такой момент, ему сказали, что его разыскивали уже с самого утра и что очень хорошо, что он пришел, потому что в его квартире сидят молодчики из Гестапо. Ему дали пятьдесят марок, больше не было денег в кассе, и сказали, чтобы он сейчас же ехал на вокзал и уезжал туда, куда ему сказано. И еще ему сказали, чтобы он не беспокоился – работа не сорвется. На его место уже наметили одного толкового парня.
Августу дали чемодан и плащ и он поехал. Он трясся в поезде четырнадцать часов, и вокруг него сидели люди, которые громко чавкали, поглощая бутерброды с колбасой, и сопели, как моржи, осушая пузатые кружки пива.
А когда он вышел на станции, на которой он должен был выйти, он увидал райскую долину и кругом розовые от заката горы и золотое озеро. Оно простиралось вширь и вдаль, насколько хватал глаз. На другом берегу были чуть-чуть видны белые домики, крохотные коровки паслись на склонах мохнатых гор, дымили трубы, и это была Швейцария.
Было душно, как в прачечной, я Август спал в гостинице голый и ничем не прикрываясь, потому что, если прикрыться одеялом, можно было прямо сдохнуть от жары.
А на утро Август нанял лодку и поплыл по озеру на разведку. Озеро было голубое, как весна. Озеро было чистое, как слеза. Озеро было ласковое и упругое, как рукопожатие. Но посредине озера и вдоль берегов шныряли, как блохи, пограничные катера. В катерах сидели сытые мордастые молодые люди со свастикой на рукаве. У них были револьверы в блестящих кобурах. Они сторожили границу и катались по чудному озеру, и это была легкая работа, потому что всем было известно, что по озеру катаются коричневые молодые люди и что границу здесь не перейти.
Но у Августа не было другого выхода, и он придумал вот что. Он купил красок, холста, кисти, устроил себе мольберт и выехал еще рано утром на середину озера. И он будто бы писал картину. И все видели, что вот в лодке сидит сероглазый молодой человек и пишет картину. И все понимали, что если ему грозила бы какая-нибудь опасность, он не сидел бы в лодке посредине озера и не возился бы с палитрой. Это понимали все, которые катались по озеру, чтобы хоть немножко освежиться. Коричневые молодцы тоже видели Августа, и они только удивлялись, какие бывают фанатики художники, которые могут писать картины в такую жару.
А потом уже начало вечереть. Горы стали розовыми, синими. Горы стали фиолетовыми, как чернильный карандаш. Тогда Август вытер носовым платком лоб, положил кисти и палитру и налег на весла. Лодка тихо резала воду. Вода была мягкая и ласковая. Она дружелюбно ворчала Августу вслед. Когда лодка подплыла к желанному берегу, вода всплеснула в последний раз и даже как будто облегченно вздохнула. «Ну вот, Август, мы и приехали. Ты уже в Швейцарии, в тихой зеленой деревне Глюкфельд. И теперь ты можешь быть спокоен».
Август взял чемоданчик и плащ, оттолкнул лодку и начал подниматься по дороге. Дорога была красивая и чистая. Вдали звенели колокольчики. В окнах домов уютно желтели лампы. И Августу страшно захотелось спать. И покушать. Он ощупал карманы. Денег оставалось в обрез на билет и он решил, что ничего, что он подождет, что он перебьется кое-как до утра и тогда он сядет на поезд и поедет по адресу, который выучил наизусть, и там он и покушает.