Теперь – «за тех». Говорю тост:
«кто друга видит в подлеце!».
Не тратя денег же на холст -
я Дориан Грей в одном лице.
Муза
В конце коллаборации
с Музой моей родной…
Мне хочется надраться!
Иль покурить. А что?
Быть может, все и сразу.
А может быть, одно…
Бывает, что с отказом -
хочу побыть с собой!
Бывает, что о стену
мне хочется убиться…
Порезать ножом вену
иль в уголок забиться…
Вдруг засмеяться громко
и с крыши поорать…
Заплакать – тихо, тонко…
И людям не мешать!
Уйти гулять надолго -
весь день не появляться…
В чужую прыгнуть «Волгу»,
на мотоцикл… Сорваться!
И чтоб без остановки -
уехать бы отсюда…
И пусть там будут пробки -
скучать по «здесь» не буду!
Построить дом на дереве
иль где-то в скалах жить.
Чтоб не стучало в темени.
Гнездо свое здесь свить!
Хочу сбежать, уехать,
вернуться блудной дочерью…
Где будет – не до смеха,
ведь проводили с почестью…
И снова: «эгоистка,
овца неблагодарная…
Хотела где прижиться.
Должна быть – солидарная!».
Я ненавижу слово
и лишь себе «должна».
Они не слышат, словно…
«Другая ты была!
Послушная, ручная,
тобой мы помыкали.
Теперь – уже иная.
Зачем тебя отдали?!».
И ненависть же – строчкой.
Война, кровь… ножевая!
Где хочется же – точку.
Но их все – ставит мама.
Магаз как опустеет,
а я – и за дуршлаг…
Она – вдруг веселее.
Отходит. В руки – флаг!
Про палку – и не буду.
Второй – не нам заход!
Два дня писать так буду,
что после – введет в шок.
А после: «сколько драмы!
Будто мешаем жить».
И было б странно, мама,
но не тебе судить.
Себя ты и не видишь,
влияния – на меня.
«Не надо, ты ж обидишь».
Пусть и прочтет себя!
Причины – мне напиться
и закурить! Поймет…
Но и не даст мне спиться -
одна же, не уйдет.
Одиночка
Уходишь в свою одиночку?
Не хочешь говорить…
И снова оставляешь дочку.
Родные хоть? Смотри…
Те наши все минутки мира -
в картину не сложить!
В театре будто я сатиры.
«Роль матери учить?».
Играешь с редким, но успехом.
Палку – не вперегиб!
Крича: «смотрите – кто же сверху».
Но статус – под моим.
Казалось бы – куда уж глубже?
Но ведь сошла со дна…
И палец в рот тебе не суй же -
руки лишишь ведь, а!
Не скажешь, что и прямо монстр.
Но и не ангел, вот!
Если б была при холокосте,
вам с нациками – в лофт.
Не в отношении евреев,
насильственном сжигании групп…
Всех нервных клеток – так вернее.
Ведь дело – твоих рук!
Неужто, слышу возмущение?
Да, не хочу я говорить!
Мне не противно нахождение.
Не сможешь ты благоволить…
Чуть дольше хоть одной минуты.
А мне подачки – не нужны.
Эго, любовь к себе – раздуты.
И переездом – решены!
*
Уходишь в свою одиночку?
Не хочешь говорить…
И снова оставляешь дочку.
И там – чтоб одной быть!
Уехала!
Дождаться б мне того момента,
когда отправлю смс…
И не дождавшись в нем ответа…
Щелчок! И номер мой исчез.
Звонков не будет: «С Днем рождения!».
Или с привычным: «Как дела?».
Я наплевав на суеверия -
уехала… И тут – цела.
Не отложила денег, место
не выбрала, где стопонусь…
Но знаю лишь одно. И честно -
обратно больше не вернусь!
Начать с нуля – с нулем в кармане.
Без рода, связей и друзей…
Это – не брешь тут в моем плане.
На дно вы тащите. Вы. Все!
Связали, заперли вы в рамках -
семейных ценностей, единства…
Я не Рапунцель. И мне в замке -
нет места же… Бесчинства!
Я не хочу ходить по тропам -
след в след… По вашем же стопам!
Ошибки ваши вижу сходу -
втирайте дичь другим кротам!
Может, я тихо говорила?
Но ничего, я повторю…
«Я всех люблю, да и любила,
но вашу жизнь – не повторю!».
Я сделаю все так, как нужно.
Как я хочу… Хочу сама!
И ничего, что сложно, тужно…
Все эти годы – я одна.
И как-то выжила, представьте.
И столько же – я проживу!
Не ваша здесь вина, вы знайте.
Я не судима – не сужу.
Теперь же – ждите открытосов.
Без адреса… Я съехала.
Чтоб не было в ответ доносов.
«Да, боже мой, уехала!».
Малолетняя дочь
Третий десяток – двадцать лет…
А ты такая же – «точь-в-точь»!