А ночь? Это было совершенно вне моего понимания. Доктор Постильоне назвал орден созерцательным. Тем хуже. Что они созерцают? Я читала на уроках итальянского «Рай» Данте, и наш учитель, профессор Мартелли, пытался нас силой заставить полюбить эту книгу, в то время как нам нравился «Ад». Желая угодить ему, я старалась, как могла, и какое-то время все шло гладко. Но усилия были слишком велики, и в конце концов я вынуждена была признать, что, как и большинству тех, кто читал это произведение и чьи записи я сравнивала со своими, оно показалось мне мучительно скучным. В высшей степени скучным. Я бы не стала перечитывать его ни за какие деньги.
Вот чего я боялась, когда думала о монастыре. Что это будет, как чтение дантовского «Рая».
А как же те немногие читатели, которым не было скучно? Может быть, они обманывали себя? Или же действительно что-то вынесли для себя из этой книги, что-то, что большинство из нас не уловили? Как Росселла Моретти, которая всегда читала вслух с таким чувством, и Джованни Бисси, кто знал наизусть целую главу, посвященную розе? В каждом классе было несколько таких учеников. Не те ли это люди, кто впоследствии становятся монахами и монахинями, чтобы вести духовную жизнь?
Пришлось напомнить себе, что мне предлагали не уйти в монастырь, а провести там месяц, упорно занимаясь своим скромным трудом.
– Смотри, не наделай в штаны, Джед, – сказала я, выражаясь буквально.
– О чем ты?
– Я могу уйти в монастырь.
– Ты что?
Он слегка приподнялся, и его штаны сползли вниз до колен.
Я увидела маленькие гербы Гарварда на его трусах. VERITAS. Это меня развеселило, и я захохотала.
– Что такого смешного?
– Гарвардские трусы.
– Ты злишься, да? Потому что мы не пошли на площадь Микеланждело? И потому что не прогулялись по Фьезоле? Что, черт побери, я должен был сделать? Ты знаешь, кто был на этом ужине? Помимо Стекли, кто распоряжается расходами? Как я мог сказать «нет»? Ну, в самом деле. Что я должен был сказать? «Извините, я не могу принять приглашение на ужин в Татти, посвященный Дню благодарения, потому что у меня свидание»?
– Ты выпускник Гарварда, – сказала я. – Мог бы что-нибудь придумать.
Он похлопал по кровати рядом с собой.
– Не обижайся, – сказал он. – У нас все было хорошо. Давай ничего не портить.
Я стояла недалеко от двери. Не то чтобы я опасалась чего-то, просто не хотела никакого физического контакта.
– Я спущусь вниз минут на пятнадцать. Когда вернусь, надеюсь, тебя уже здесь не будет.
– Если ты действительно так относишься к этому, – сказал он, – то ты уволена. У-ВО-ЛЕ-НА. Ты этого хочешь?
– Я не знаю, чего я хочу.
– Попробуй позвонить в Татти завтра, увидишь, что произойдет. Я также поговорю с твоим боссом, как его зовут? Я слышал, он тоже не в восторге от твоего пребывания здесь.
Я спустилась в бар и выпила стакан aqua minérale. Я была рада, что время принимать решения уже в прошлом. Когда я вернулась в свою комнату, его уже не было, но он ставил записку на туалетном столике: «Пожалуйста, позвони мне в номер. Еще не поздно». Я уже расстегнула блузку и собиралась расстегнуть лифчик, когда увидела ее в зеркало. Записка лежала под щеткой для волос.
Я полностью разделась и внимательно оглядела себя в зеркале. Казалось, мое тело находилось в состоянии какого-то перехода, который, по всей видимости, соответствовал периоду моей духовной (если это подходящее слово) жизни. Как говорила Марго, я все еще сохранила «красоту юности». Это выражение всегда озадачивало меня, когда я встречала его в викторианских романах. Красота есть красота, не так ли? Женщина или красива, или нет. Но иногда, когда видишь молодую женщину рядом с ее матерью, то понимаешь, о чем писали романисты прошлого. Ты видишь, что то, что было красотой в одной из них, вскоре потеряет свое очарование, двигаясь, так сказать, в неверном направлении. Но в некоторых случаях есть качество, которое остается неизменным. И это твоя истинная красота. Это то, чем обладали Мэг и Молли. Когда они стояли рядом с мамой, можно было заметить, что они двигались в правильном направлении, что их красота останется с ними. Но моя красота относилась к первому типу; она двигалась в неверном направлении. То, что от нее осталось, не продержится долго. Я никогда не уделяла должного внимания «средствам красоты» – кремам от морщин, увлажнителям кожи, средствам, увеличивающим грудь и прочим подобным вещам. Я всегда была слишком возвышенной для этого. Mo, может быть, я была не права. И, может быть, даже сейчас уже слишком поздно.