Доктор Постильоне приподнял один из компрессов и потрогал поверхность шпателем, показывая аббату, как кристаллы соли начинают размягчаться.
– Я вернусь через три-четыре часа, – сказал он, – и тогда мы посмотрим.
– Все будет хорошо?
– Постарайтесь успокоиться, аббат Ремо. Посмотрим.
– Мы должны продолжать молиться?
– О, да, я думаю, это не помешает.
– Но это необходимо?
– Для верности, аббат Ремо, для верности. Я вернусь сегодня вечером. Как мне попасть сюда?
– Через полицейский участок есть вход, доктор. Позвоните, и вас впустят. Ночной capitano[115] знает меня, у вас не будет никаких проблем.
– Очень хорошо, аббат Ремо. Оставьте здесь все как есть. Пожалуйста, ничего не трогайте. И не включайте обогреватели, я вас прошу.
– Как скажете, доктор.
Мы пошли вслед за аббатом вверх по лестнице, которая вела на верхний уровень крытой галереи, затем проследовали вниз по извилистому коридору и вышли через дверь в просторную комнату с большим количеством рабочих столов, за которыми в данный момент никого не было. Двое полицейских в красивой форме посмотрели на нас с интересом, когда мы прощались с аббатом.
Мы спустились вниз по лестнице еще на несколько пролетов и вышли. На улице уже темно. Холодно. На небе много звезд. Мне подумалось, что маме очень бы понравился этот выход через полицейский участок, и вдруг до меня дошло, что я совершенно забыла про книгу. Я оставила сумку с книгой в часовне.
– Боже мой, – сказала я. – я забыла свою сумку.
– Niente, – успокаивал меня доктор. – Вы можете поужинать со мной. Это самое малое, что я могу для вас сделать. Потом мы вернемся сюда, и вы заберете свою сумку. И все будет хорошо.
– О, нет. Я не могу, правда, не могу. Мне пора возвращаться в монастырь.
На самом деле мне хотелось поужинать с ним, но перспектива показать ему книгу Аретино стала казаться несколько проблематичной. Я не могла себе вообразить эту сцену и его реакцию. После всей нашей работы сегодня. Что он подумает? Я представляла себе это несколько иначе: что все пройдет по-деловому, что я покажу ему книгу в его рабочем кабинете, где будет полно людей. И к тому же, было уже поздно. Мадре бадесса будет волноваться.
– Похоже, вас устраивает жизнь в монастыре?
– Вполне. Вы были правы, это намного интереснее, чем я предполагала. Мадре бадесса прекрасная женщина. И я чувствую себя очень нужной.
– А дома вы не чувствуете себя нужной?
– Не настолько нужной. Мне нравится чувство срочной необходимости, когда мобилизуешься и все получается, нравится ощущать смысл того, что ты делаешь. В монастыре я не чувствую себя одинокой.
– Возможно, вы нашли свое призвание?
– Вы всегда говорите только вопросами?
– Только когда я сам не знаю, что ответить.
– Но как быть с моей сумкой? С ней ничего не случится? Я приду за ней завтра, прямо с утра. Вы там будете.
– Dipende.[116] Да, я там буду, но не знаю когда. Я должен проверить состояние фресок сегодня. Но не волнуйтесь. С Вашей сумкой ничего не случится.
– Послушайте, я кое-что хочу вам сказать.
– Mi, dica. Скажите.
– Там, в сумке, книга. Мадре бадесса думает, что эта книга очень ценная, и она хочет избавиться от нее. Она попросила меня отнести ее дилеру, но его магазин был закрыт из-за наводнения. Я подумала, что вы можете помочь.
– Книги вряд ли моя специальность, синьорина.
– Но, может быть, Вы знаете, к кому обратиться?
– Ну, да, однако… – Он пожал плечами (один из этих многоговорящих итальянских жестов). – Книга – это не должно быть слишком сложной задачей. Хорошо. Я возьму ее к себе и посмотрю, что можно сделать. Но скажите, что это за книга. Я знаю, что моя кузина воевала с монахами из Сан-Марко, которые пытались отобрать у нее библиотеку. Эта книга, вероятно, особенная, раз от нее хотят избавиться… cosi furtivamente?[117]
– Вы поймете, когда посмотрите ее. Но вы уверены, что с книгой ничего не случится? Я не против пойти за ней прямо сейчас.
– Поверьте мне, во всем мире нет более безопасного места.