«Сын, тебя определяет не видение, а привязанность».
Таким образом, двойственное видение не имеет ничего истинного, но является препятствием к истинному состоянию. Потому оно (видение) — главная причина бесконечных перерождений.
14. НЕ ДОЛЖНЫ ЛИ МЫ УХОДИТЬ ОТ КАРМИЧЕСКОГО ВИДЕНИЯ?
В «Глубоком пути за пределами четырех привязанностей», сочинении традиции Сакья 124, мы читаем:
Если мы привязаны к этой жизни, мы — не практикующие.
Если мы привязаны к сансаре, у нас нет воли к освобождению себя.
Если мы привязаны к своей выгоде, бодхичитта не для нас.
Если мы привязаны к понятиям, мы не обладаем «Воззрением».
Таким образом ясно, что только в избавлении от привязанности заключается самая суть пути, и что человек, который действительно вступил на него, должен делать все, чтобы превзойти ее, а не укрываться в каком–либо удаленном месте, отказываясь таким образом от кармического видения.
Именно из–за привязанности к внешнему миру даже некоторым буддийским ученым, не говоря уже о невежественных людях, случалось удаляться от сущности учения Будды и представлять его полным недостатков.
Арага сказал:
«Тот, кто считает многочисленных монахов, красивых с виду и в богатых одеждах, способными петь в совершенной гармонии, автоматически становится «великим ламой». Куда бы он ни пошел, он собирает учеников; как только он этого захочет, его окружает молодежь. Он считает, что учение заключается в декламировании священных текстов, но редки люди, которые успокоили свой разум и которые обладают опытом и достижениями в практике, они так же редки, как звезды днем».
А кроме того:
«Император Китая являлся источником престижа дворца и трона, [от императора Китая зависело продвижение по службе — ред.] и все усилия, посвященные достижению этого, так похожи на 8 мирских дхарм 125. Он повелевал половиной мира, и власть делала его всемирным императором. Когда он жаловал кому–нибудь титул «учитель императора Китая и Янга»126, то давал ему красную печать и красный ковер и усаживал его на трон под звуки жалингов 127 и под мерное движение опахал. Тогда становилось очевидно, что этого человека должны уважать все, поскольку он является учителем императора. Вот правило почитания согласно канонам мирского существования, но оно теряет всякое значение по отношению к учению».
Эти слова — искренни и совершенно соответствуют учению Будды. Почти все влиятельные деятели буддизма, наоборот, старались добиться власти и престижа, облачиться в религиозные одеяния как можно более драгоценные и занимались строительством как можно более изысканных дворцов и замков. Но Драгпа Гьелцен сказал:
«Жизнь каждого человека заканчивается, тогда как он к ней только еще готовится.
Следующая жизнь начинается с приготовления».
Всякий человек, который придает значение подобным вещам несмотря на то, что он имеет в себе самом состояние, делающее его жизнь драгоценным и неоценимым сокровищем, удалится в конце концов от самой сути учения Будды.
Например, Высшие Держатели Знания древности начали представлять божества и мандалы стадии «Зарождения» посредством изображений, чтобы облегчить распознавание мира — как мандалы, а существ — как божеств. Таким образом, сначала речь шла о специальном методе, способствовавшем реализации глубокого состояния существования. Однако мало–помалу изображения божеств и мандал умножились до такой степени, что все храмы и жилища знаменитых учителей переполнились статуями и изображениями божеств и мандал, более того, материалы для них должны были быть драгоценными, такими как золото и серебро, и украшены драгоценными камнями огромной стоимости.
Кроме этого, знаменитые представители учения и великие реинкарнации лам должны были отличаться своей одеждой и как можно более дорогими личными вещами, их ритуальные предметы из серебра и золота должны были быть как можно более изысканными. Чашка, из которой они пили, горшок, в который они мочились, должны были быть также из драгоценного металла, из золота или серебра, или должны были, по крайней мере, хоть чем–то отличаться от таких же вещей обычных людей. Всякий человек, высокопоставленный или простой, ученый или невежда, не мог не сказать при виде так украшенного учителя: «В тебе я принимаю Прибежище».
Напротив, учителя, которые имели обычный внешний вид без лживых украшений, вызывали смущение у высокопоставленных людей, презрение и насмешку у других, несмотря на их реальный опыт и их достижения в практике, например, держатель знания Чанчуб Дордже, мой коренной учитель, Огьян Тензин, мой дядя по отцу, и Тулшиг Ринпоче из Сиккима 128. Вот так все, ученые и невежды, начали все больше привязываться к изображениям, находящимся в храмах монастырей и резиденциях знаменитых лам, как если бы речь шла о самом спасении. Вот так же все часовни и резиденции лам пропитались теплом масляных ламп и испарениями жира. Это неизбежно должно было привести к отождествлению учения Будды с подобными вещами.