Так кончился этот полный событий день.
Глава XIX
Конец — делу венец
В последующие несколько дней мы добросовестно исследовали все, что имело хоть косвенное отношение к дороге, пролегавшей по дну бухты. В одном месте она представляла прямой, как стрела, отрезок длиной метров в двести, потом внезапно обрывалась, чтобы возникнуть вновь в сгущении водорослей и упрямо идти дальше в том же направлении. У самого берега она снова исчезала, на этот раз без продолжения. Становилось более или менее очевидно, что дорога когда-то связывала Цавтат с Чистой бухтой и что другая улица, пересекавшая ее примерно посередине, начиналась от берега перед гостиницей «Эпидавр».
У нас оставалось несколько дней, поэтому решено было активизировать исследования максимально. Всего пару дней мог пробыть с нами Джеф, а через три-четыре дня после него уезжали Питер и Иден. Погода была капризнее, чем когда-либо, и дышала осенним холодом. Что до меня, то я по горло ушел в свои каталоги и описи наших находок, нанося положение каждой из них на карту бухты.
— Как ты думаешь, сколько всего амфор мы нашли, хотя бы по самой грубой оценке? — спросил я как-то Бел, делая последнюю запись в перечне находок.
— О, трудно сказать, штук пятьдесят, возможно?
— Тогда держись, чтобы не упасть! В моем списке значится триста пятьдесят семь различных вещей!
— Триста пятьдесят семь! Не может быть! — Ис этими словами бдительная Бел проверила весь список от начала до конца.
— М-да, возможно, мы и не нашли золотых статуй, но того, что мы нашли, вполне достаточно, чтобы заставить несколько человек изрядно попотеть! — заключила она. Мы сели в ялик и поспешили к берегу отметить с друзьями этот последний ошеломляющий факт.
За день перед отъездом Питера и Идена я предложил им выбрать место для погружений.
— В гавани старого Эпидавра! — решил за двоих Питер. Пятью минутами позже запыхтела машина, раздалось чавканье компрессора, и мы направились в бухту, где колесили по водной глади взад и вперед, буксируя акваплан, на котором плыли поочередно Питер и Иден. И вот взлетел к небу знакомый клич:
— Сюда-а-а!
Я поспешно бросил якорь на отмеченном месте. Иден взобрался на лестницу.
— Похоже, там абсолютно целая амфора, а вокруг — обломки скал! — сообщил он, вылезая из воды и снимая акваланг. — Я, пожалуй, спущусь еще разок, вот только воздух весь вышел. И, мама моя, какая холодина!
Чашку чая на дорогу, и вот мы вчетвером натягиваем акваланги и один за другим исчезаем в бухте, оставив Ханса в качестве наблюдателя и сторожа. Вода действительно холодна. Даже метрах на трех температура за последние несколько дней разительно упала. Дно, как обычно, — плоская, голая равнина. Конечно же, это была амфора, едва скрытая под тонким слоем грязи. И все же при первом поверхностном осмотре мне показалось, что она чем-то отличается от предыдущих. Я дал сигнал — подплыл Питер с воздушными мешками и перекладиной, и через несколько минут амфора заскользила к поверхности. Предоставив Бел подтащить ее к судну, мы продолжали осмотр дна. Вокруг лежало несколько осколков амфор, но ни один из них не заслуживал того, чтобы быть поднятым на корабль. А вот и еще одна амфора. Несколько лаконичных движений, и она тоже оказалась на палубе. На всякий случай я ткнул внутрь железным прутом, и стреловидное тело, как взметнувшаяся для укуса змея, едва не рассекло мне лицо. Я увидел перед собой большую мурену. Она была не в духе и, как и всякая мурена в ее положении, стремилась перекусать всех и вся. Сделав пару снимков, я решил вернуть ее в лоно родной стихии и выбросил в море. И тут я увидел на дне амфоры, среди обломков глины и камней, растерзанного осьминога, который и был законным владельцем этого вместительного жилища. Мурена оказалась не только похитителем чужих жилищ, но еще и беспардонным пожирателем их обитателей.