Воспитанный чувственным и романтичным поэтом Жуковским, старавшимся оградить Наследника от суровой повседневности николаевской эпохи, Александр II стал натурой многосложной, совмещая в себе и решительность реформатора, и стойкость консерватора, и мягкость либерала. Жесткий консерватизм, воспитанный на государственной службе, к которой он был приобщен с самых молодых лет, совмещался с замыслами больших и давно назревших перемен, очевидность которых следовала из поражения России в Крымской войне и из расстроенных государственных финансов. Проведенные реформы – прежде всего, освобождение крестьян от крепостного права, судебная и земская реформы, нововведение в сфере образования, военного строительства, финансов – приближали Россию к европейским «стандартам». Но по тем же «стандартам» возбуждали в ней противогосударственные элементы, которым не терпелось превратить реформы в революцию, в полное разрушение России, ненавидимой ими, прежде всего лично – мощь Империи не предвещала успеха стране этим жалким бездарям.
Оценка этих реформ и следовавших за ними изменений существенно искажена идеологизацией, захватившей наш народ на многие десятилетия. Обличение «крепостничества» – одно из направлений беспрестанной агитационной работы, которая привела к тому, что оценка крепостного права кажется самоочевидной и уже не требующей никакого осмысления. Значительную роль в изобличении пороков крепостничества сыграла русская литература, которая подбиралась коммунистическими идеологами вполне определенным образом, чтобы продемонстрировать: большевицкий погром был вполне оправдан и подготовлен возмущением народа. Мол, «низы не могли жить по-старому».
Реальность различных форм зависимости человека от человека, приводящая к несвободе, носит совершенно иной характер, отличаясь от привычной нам точки зрения. Например, античный период истории всегда связывают с рабством и полагают, что его крах обусловлен именно этим: невозможностью сохранения подобных отношений. Между тем, рабство определяло статус несамостоятельных людей, которые не способны распоряжаться своей жизнью и ответственно относиться к своим обязанностям в отношениях с другими людьми. Это вовсе не означало, что раб был «вещью» и с ним можно было творить все, что угодно. Напротив, рабу никто не отказывал в человеческом достоинстве. Например, в одном из диалогов Платона описывается ситуация, когда за убийство раба полноправный грек был связан хозяином этого раба, и брошен в канаву до прихода представителей власти, которые должны были расследовать преступлении. Там убийца и скончался.
Отношения зависимости, которые, согласно марксистской историософии, называются «феодальными», также не были однозначно негативными. Они структурировали и стабилизировали общество, позволяя ему плодотворно развиваться. Невозможно совместить образ забитого и нищего русского крестьянина с образом чудо-богатыря – суворовского солдата, пришедшего на государеву службу из крестьян. Невозможно совместить россказни об ужасах крепостничества с биографией Михайло Ломоносова.
Картины бедствия крестьян, описанные Радищевым в «Путешествии из Петербурга в Москву», – следствие помрачения рассудка, искажающего восприятие социальной действительности. О чем Пушкин написал: эти картины написаны пером, которое обмакнули в желчь. Им противостоят другие картины, на которых «следы довольства и труда». Страдальческие мытарства некрасовских мужиков опровергаются его же более глубокими стихами. И вполне успешной жизнью Некрасова как писателя, карточного игрока и помещика.
Александр II (Фото между 1878 и 1881 гг.)
Представление истории как постоянно развивающейся идеи свободы, связано с европейской мыслью, где эта идея, в самом деле, начиная с эпохи Просвещения, представляется как ключевая и вневременная. Разумеется, идея свободы охватывает лишь небольшой период и небольшой регион. Она сыграла выдающуюся роль в крушении традиционных обществ и погрузила человечество в беспрерывные войны и революции, потребовавшие положить на алтарь свободы столько жертв, сколько не было в эпохи самых страшных тираний.
Отмена крепостного права не стала продуктивным решением. Оно породило целое движение «шестидесятников» – образованцев, не верующих в Бога и ненавидящих Россию. Из нигилистов и бездушных рационалистов, описанных Тургеневым в «Отцах и детях», выросли террористы, чья ненависть к России сочеталась со страстью к абстракции свободы – выросшей в сознании этих людей бесовщины. «Бесы», описанные Достоевским – тип людей, едва коснувшихся образования и получивших вместе с ним яд западничества, составленный из иллюзий, фобий и развитых из того и другого формальной логики, доводящей до убежденности в своей правоте. «Право имею», как полагал герой Достоевского из «Преступления и наказания». До сей поры люди этого типа полагают, что имеют право клеветать на Россию и желать ее уничтожения.