Столовая Зимнего дворца после покушения на императора Александра II. 1879 г.
Увы, попытка подавить разрастание нигилизма относительно мягкими мерами, не затрагивая смысла самих реформ, обернулась настоящим всплеском террористической деятельности и основанием террористических организаций, прямо нацеленных на цареубийство. Происходит целый ряд покушений и убийств представителей власти. Наиболее известным случаем из этого ряда стал в 1874 году выстрел Веры Засулич в петербургского градоначальника Трепова и оправдательный приговор по этому делу, встреченный бурным ликованием публики, уже считавшей, что террор – приемлемое средство для противодействия полицейскому произволу.
В апреле 1879 года бывший студент Александр Соловьев пытался в упор расстрелять Государя из револьвера, сделав пять выстрелов, но всякий раз промахиваясь. Следователям он заявил: «Я окрещен в православную веру, но в действительности никакой веры не признаю. Еще будучи в гимназии, я отказался от веры в святых… Под влиянием размышлений по поводу многих прочитанных мною книг, чисто научного содержания и, между прочим, Бокля и Дрэпера, я отрекся даже и от верований в Бога, как в существо сверхъестественное».
Осенью того же года террористы пытались минировать пути следования Государя из Крыма в Петербург. Затем последовала неудачная попытка взрыва императорского поезда в Александровке, через месяц Государя спасла путаница в маршрутах, в результате чего вместо царского поезда пострадал свитский. В 1880 году террористы взрывают Зимний дворец. Только после этого в стране вводятся чрезвычайные меры. Впрочем, достаточно мягкие, отмененные через полгода в связи с кажущимся успокоением. И в то же время эти меры оказываются неизбирательными и, как впоследствии отмечал Л. Тихомиров, тем самым служившими рекламе революции и превращению ее из дела отщепенцев в пугающую реальность.
Обращение Царя к обществу о содействии в деле спасения молодежи от пагубного увлечения революцией имело обратное действие. Земские конституционалисты расценили это как возможность в очередной раз заявить о необходимости свободы печати, неприкосновенности прав личности и широкого самоуправления. Противодействие террору ставилось в зависимость от предоставления России конституции. Следствием этой изменнической позиции было прекращение репрессий и появление «конституционного проекта» графа Лорис-Меликова. Конституционалисты получили своего агента на вершине власти и укрепились в вере в свою посредническую миссию между властью и народом. Спокойная и не требовавшая потрясений воля народа была подменена измышлениями либералов, подающих террор как проявление будто бы близкого народного бунта. Царю предписывалось «сблизиться с народом», уступая либералам. Только этим можно объяснить поразительную беспечность как полицейских чинов, так и Верховной власти.
Чужебесие охватывало русский народ постепенно. Ошибки правительства оживляли прослойку конституционалистов-либералов, которые оправдывали террор отсутствием прав и свобод личности. Либерализм ломал и корежил русской общество столь же нещадно, как и сегодня. Из среднего образованного сословия либерализм выпестовал «бесов». И они, корчась бесовскими муками, переступали через грань – становились верующими в нечаевщину и готовыми на убийство.
С. Перовская и А. Желябов на суде
В. Фигнер, описавшая первоначальный замысел группы своих единомышленников, сообщила: «Наш план состоял из трех частей, преследовавших одну цель, чтобы это, по счету седьмое, покушение наше было окончательным. Главной частью был взрыв из магазина сыров. Если бы этот взрыв произошел немного раньше или позже проезда экипажа царя, то, как раньше было сказано, четыре метальщика – Рысаков, Гриневицкий, Тимофей Михайлов, Емельянов – с двух противоположных сторон на обоих концах Малой Садовой должны были бросить свои бомбы; но если бы и они остались почему-нибудь без результата, то Желябов, вооруженный кинжалом, должен был броситься к государю и кончить дело». Этот поистине шизофренический план был прерван внезапным арестом Желябова – организатора взрыва в Александровке.