Есть, правда, и другие версии: например, о том, что царевич укорял отца за трусость перед врагами и рвался сам вести войска в бой против Стефана Батория и выручать Псков из осады[102]. В общем же, какова бы ни была причина, результат налицо: царь остался не только без сына, но и без внука.
Впрочем, есть основания думать, что это убийство – не более чем красивая легенда. Хотя бы потому, что одряхлевший к тому времени царь (жить ему оставалось чуть больше двух лет) просто физически не мог нанести такой удар, который убил бы здорового молодого человека. Зато при современном исследовании в костях Ивана-царевича нашли ртуть в количестве, в 3,2 раза превышающем уровень, предельно допустимый для жизни.
Кто же его отравил? А. Курганов полагает, что это сделал второй сын царя Федор и его ближайшее окружение (читай: шурин Федора Борис Годунов, который, как известно, и вошел в фавор только за год перед тем, осенью 1580 г., после того как Иван Васильевич женил Федора на его сестре Ирине. – Д.В.). Причем Годунов, по мнению Курганова, сумел направить гнев царя не только против царевича, но и против его беременной жены, так как если бы она родила хотя бы после смерти мужа, то все равно Федору царем, а Годунову правителем тогда не быть![103] Правда, непонятно, как эта точка зрения коррелирует с доводами того же автора о том, что Иван физически не мог убить сына таким ударом и отравил его Годунов…
Как бы то ни было, после гибели Ивана встал вопрос о наследнике. Вернее, ближайший наследник был очевиден – Федор. А после него? Что супруга Федора Ирина Годунова бездетна, уже тогда были серьезные основания подозревать. Кроме того, есть основания думать, что царь догадался, кто «извел» Ивана, и потребовал от сына развестись с бесплодной Ириной (впрочем, по мнению того же А. Курганова, предлог был в значительной мере надуманный, так как Федор и Ирина были женаты только четыре года, а сам Иван Грозный появился на свет через пять лет после брака своих родителей). Тот же Поссевин указывает, что Грозный царь демонстративно отстранил Бориса Годунова от власти, и среди 12 ближайших советников царя, встречавших папского посла, шурина наследника престола не было[104].
Короче говоря, в завещании Ивана Грозного было указано, что на время царствования Федора правителем государства назначается австрийский эрцгерцог Эрнест (тот самый, которому восемью-десятью годами ранее Грозный хотел отдать польскую половину Речи Посполитой); он же должен был стать после Федора царем, если бы у того так и не появилось наследника. Завещание было уничтожено Борисом Годуновым, который, приходясь Федору шурином, сам претендовал на роль сначала правителя, а потом и царя[105].
А. Курганов считает, что тайну завещания Грозного выдал Годунову дьяк Андрей Щелкалов, хотя это плохо соотносится с его же утверждением, что Щелкалов придерживался прогабсбургской ориентации, и, в частности, с предположением, что именно он был инициатором разрыва Ивана Грозного с королевой Елизаветой в 1570 г., а в 1583 г. сорвал «английский брак» царя (об этом браке подробно чуть ниже). Кстати, сам А. Курганов высказывает мнение, что ориентация на Габсбургов была выгодна России, поскольку путем союза с ними можно было сдерживать как Польшу, так и Турцию[106]. Впрочем, пока Польшей правил ставленник Турции Стефан Баторий, это, может быть, и было правильно…
Кстати, мы говорили об отравлении Ивана-царевича. Так вот, известный советский антрополог М.М. Герасимов обнаружил в костях Ивана Грозного также большое количество ртути, которую, вероятно, добавляли в целебные мази, использовавшиеся царем для лечения, например, суставов. Л.Е. Морозова винит в отравлении царя его последнюю жену Марию Нагую, мать царевича Дмитрия, поскольку Иван Грозный, как известно, собирался жениться на английской принцессе Мэри Гастингс, племяннице королевы Елизаветы, а Марию Нагую постричь в монастырь. В то же время Морозова отрицает причастность к отравлению Грозного царя Бориса Годунова, поскольку-де ему как шурину наследника престола и так должна была достаться реальная власть[107].
Однако если принять во внимание, что Годунов после гибели царевича Ивана вышел из царского фавора, а особенно если действительно имелось завещание Ивана IV насчет эрцгерцога Эрнеста, то необходимо признать, что у Годунова было по крайней мере не меньше причин, чем у Марии Нагой, желать смерти самодержцу, особенно если учесть, что брак царя с английской принцессой так и не состоялся – англичанка, прослышав о тиранстве царя, отказала московским сватам под надуманным предлогом – «что… больна и притом не хочет переменять веры»: условием брака был переход в православие не только самой принцессы, но и всех представителей английской знати («бояр и боярынь»), которые приехали бы с нею в Россию[108].