Более того, есть основания думать, что Русь после ига стала еще более европейской страной, чем была: если «вольные дружинники» в домонгольской Руси могли лишь «голосовать ногами», отъезжая на службу к другим князьям, то в «постмонгольской» Руси, по мере того как в ходе централизации право отъезда себя исчерпало (вернее, почти исчерпало, но об этом чуть ниже…), они добились права более ценного – законодательствовать вместе с великим князем[8]. В.О. Ключевский характеризует Русь того времени как «абсолютную монархию (само употребление европейского термина «абсолютизм», вместо «самодержавия», наводит на мысли весьма определенные; о разнице между этими понятиями я еще скажу. – Д.В.), но с аристократическим правительственным персоналом», в которой появился «правительственный класс с аристократической организацией, которую признала сама власть»[9].
А вот завещание Дмитрия Донского: «Я родился перед вами (боярами. – Д.В.)… с вами княжил, воевал вместе с вами на многие страны и низложил поганых». А следующая фраза обращена к наследникам: «Слушайтесь бояр, без их воли ничего не делайте» (выделено мною. – Д.В.)[10].
При внимательном исследовании отношений государства и подданных Московской Руси XIV–XV вв. опровергается еще один миф русской истории: если Московия не заимствовала свою деспотическую систему правления прямо у Золотой Орды, то вынуждена была создать такую же в борьбе за свое национальное существование. Вот пишет известный западный историк Тибор Самуэли: «Ее (Москвы. – Д.В.) национальное выживание зависело от перманентной мобилизации ее скудных ресурсов для обороны», и это «было для нее вопросом жизни и смерти», что не могло не привести к «московскому варианту азиатского деспотизма»[11].
Этот взгляд тоже стал «общим местом» в историографии России. Даже Н.П. Павлов-Сильванский, отстаивавший вообще-то всегда европейский характер России, настаивал тем не менее, что «упорная борьба за существование с восточными и западными соседями» требовала «крайнего напряжения народных сил», в результате чего «в обществе развито было сознание о первейшей необходимости каждого подданного служить государству по мере сил и жертвовать собою для защиты родной земли»[12].
Но тогда становится непонятно, почему «московской разновидности азиатского деспотизма» не было при Дмитрии Донском, которому действительно пришлось для победы на Куликовом поле «напрячь все силы страны»? А вот что пишет С.М. Соловьев про правление Ивана II: «[Оно] было самым спокойным… татарские нападения касались только границ; но этих нападений было очень немного, вред, ими причиняемый, очень незначителен… остальные войны были наступательными со стороны Москвы: враг не показывался в пределах торжествующего государства»[13]. Ну и где тут «борьба за выживание»?
А обязательная военная служба для всех дворян, которую принято считать «визитной карточкой» Московии, введена была только в 1556 г.[14], на исходе первого, успешного и «либерального» (насколько вообще это слово применимо к тем временам…) этапа правления Ивана Грозного. И вот что интересно: через неполные десять лет после этого шага военные успехи сменились военными провалами. Но об этом – дальше.
Европейское столетие России
Итак, к 1560 г. Россия оставалась по своим параметрам европейской страной. Вот и современный политолог Г. Аксенов, тоже приверженный стереотипу об изначальности в России самодержавия, тем не менее, цитирует слова кадета Родичева на заседании 1-й Государственной думы (1906 г.): «Мы постоянно слышим об особом пути России, о возвращении к «исконно русским началам». Тверская область до середины XV века управлялась на основе одних «исконно русских начал». Однако затем они стали уничтожаться центральной властью, пока Иван Грозный не ликвидировал всякую самостоятельность»[15]. Обратим внимание: «самостоятельность ликвидировал Иван Грозный», хотя по тексту книги Аксенова имеются намеки на то, что так было и до него, начиная с середины XV в.
Вопрос о том, какой же была Россия с середины XV до середины XVI в. – «европейской» или «азиатской» (скажем условно так), таким образом становится очень важным. А. Янов считает, что европейской; автор этих строк разделяет эту точку зрения и готов присоединить к приводимым А. Яновым доказательствам свои.
12
Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служилые люди, люди кабальные и закладные. СПб., 1909. С. 223.