Но было и нечто большее. Что уж скрывать. Это был инстинкт женщины.
Оценивающий мужчину. Красивый, да, но не совсем соответствующий образу идальго. Даже в тот момент ужаса и растерянности, она сохранила достаточно остроты ума, чтобы почувствовать разницу. Это не была хищная красота идальго. Просто красивый мужчина - почти деревенщина - пришел к ней с этим грубоватым носом и открытой улыбкой. И его глаза были такими чистыми и голубыми... И в отличие от брутальных идальго, в них не было ничего, кроме дружелюбия и участия.
Ребекка Абрабанель раздумывала над всем этим на протяжении многих последующих лет. И постоянно возвращалась к этому моменту. Очень часто. Это было какое-то душевное баловство. Но ни один другой момент в ее жизни, когда она окидывала ее мысленным взором, никогда не приводил в такой трепет ее сердце.
***
- Да-а, пожалуйста! Мой отец ...
Она на мгновение опустила голову, закрыв глаза. Слезы начали просачиваться через веки. И тихо продолжила: - Он очень болен. Я думаю, что-то с сердцем...
Она открыла глаза и подняла голову. Лицо человека сквозь слезы выглядело размытым.
- Мы беженцы, - прошептала она. - И не просто беженцы... - ее дыхание прервалось. - Мы мараны.
Она почувствовала его замешательство и недоумение. Конечно. Он же англичанин.
- Тайные евреи, - пояснила она. К ее удивлению, у нее вырвался нервный смешок. - Но дело даже не в этом. Мой отец... - она прижала ладонь к губам, как бы опасаясь подслушивания, - он философ. Врач по профессии, но он учился многим знаниям. В основном учение Маймонида, но также караимское толкование Талмуда. И мусульманские труды Аверроэса...
Она поняла, что лепечет что-то ненужное. Разве ему это интересно? Ее губы сжались.
- В общем, он был изгнан из Амстердама за ересь. Мы направлялись в Баденбург, где живет мой дядя. Он сказал, что может предоставить нам жилье.
Она на мгновение запнулась, вспомнив о серебре, спрятанном в сундуках среди книг. Страх снова охватил ее.
Человек заговорил. Но не с ней. Он повернул голову и крикнул: - Джеймс, иди сюда, похоже, тут очень больной человек.
И снова повернулся к ней. Его улыбка сейчас была сочувствующей, а не веселой, как раньше. Но даже сквозь слезы Ребекка чувствовала в нем достоинство и уверенность.
- Что-то еще, мэм? - спросил он. Его лицо напряглось. - К нам тут двигаются люди. Мужчины с оружием в руках. Кто они?
Ребекка ахнула. Она совсем забыла о группе наемников, с которыми они столкнулись незадолго перед тем.
- Это люди Тилли! - воскликнула она. - Мы не думали, что они так далеко от Магдебурга. Мы встретились с ними в двух милях отсюда по дороге. Мы надеялись избежать повторной встречи, но...
- Кто такой этот Тилли? - потребовал незнакомец. Улыбка полностью исчезла. Его лицо напряглось и стало злым. Но гнев, очевидно, не был направлен на нее.
Ребекка вытерла слезы. Кто такой Тилли? Как может кто-нибудь не знать предводителя католической лиги, графа Тилли? После того, что произошло в Магдебурге?
Человек, казалось, почувствовал ее смятение.
- Ладно, неважно, - отрезал он. Издалека раздался крик. Ребекка не могла разобрать слов, но она поняла, что они были на английском языке. Предупреждение о чем-то, подумала она.
Следующие слова человека были быстрыми и требовательными: - Мне нужно знать только одно - эти люди опасны для вас?
Ребекка растерянно посмотрела на него. Он что, шутит? Но честное выражение его лица ее успокоило.
- Да, - ответила она. - Они убийцы и грабители. Лучше сами убейте моего отца. И меня... Она замолчала. Ее глаза обратились к тому месту, где на земле лежала женщина. Ее там уже не было. Она поднялась на ноги и медленно шла к ферме. Двое из мужчин идальго поддерживали ее.
Она услышала рычание в голосе идальго.
- Что ж, хорошо. Более чем достаточно.
Она вздрогнула от неподдельной ярости в его голосе.
Через секунду дверь экипажа открылась. Чернокожий человек, голый до пояса, поднимался в карету. В одной руке он держал маленькую красную коробку, украшенную белым крестом. Несмотря на свое удивление, Ребекка не выразила никакого протеста, когда черный человек мягко отодвинул ее от своего отца и начал осматривать его.
Экспертиза была быстрой и профессиональной. Мужчина открыл коробку и достал из нее флакон. Ребекка, сама дочь врача, безошибочно узнала в нем также врача. Она почувствовала огромное чувство облегчения. Благодарение богу, тот оказался мавром! Ее отец превозносил арабскую медицину. Христианских врачей он считал профанами.
Мавр обратился к идальго. Идальго после этого выкрикнул нескольких команд - Ребекка, озабоченная состоянием своего отца, не уловила их смысл. Потом снова повернулся к повозке.
Мавр говорил быстро и отрывисто. Его акцент отличался от акцента идальго, и он использовал очень странные слова. Ребекка немногое смогла разобрать из его английского языка.
- У него коронарная недостаточность (при чем здесь коронация? - какая-то бессмыслица). Состояние тяжелое, я думаю. Нужна госпитализация (какой еще постоялый двор?) Как можно скорее. Если не успеть вовремя (дальше опять бессмысленная фраза - какой-то перебор и сгусток грязи, при чем здесь вообще грязь?), шансы невелики. Сердце не выдержит.
Ребекка ахнула.
- Значит, он умрет?
Черный врач посмотрел на нее. Его темные глаза были заботливыми, но мрачными.
- Может, мэм, - тихо сказал он. - Но может, и справится. (Может, справится? То есть выживет, предположила она. Какая странная идиома). Пока слишком рано говорить.
Раздался еще один возглас от одного из мужчин идальго. Ребекка подумала, что со стороны фермы. На этот раз она поняла слова.
- Идут! Пойдешь в укрытие, Майк? (Какое-то бессмысленное имя для идальго, подумала она, Майкх).
Идальго посмотрел на дорогу. Теперь Ребекка сама могла слышать звуки приближающихся шагов и крики людей. Германцы. Люди Тилли. Стая волков, заметивших добычу.
Идальго покачал головой и крикнул в ответ.
- Нет! А вы все остаетесь в доме! Как только подойдут, начинайте стрелять. Я поведу огонь от повозки!
Он быстро сунул голову в карету и протянул руку к врачу.
- Джеймс, дай мне свой пистолет. У меня нет времени, искать свой собственный.
Мавр потянулся назад и вытащил что-то из задней части брюк. Ребекка посмотрела на него с удивлением. Разве это пистолет? Такой маленький! Совсем не похож на те огромные, что были у ландскнехтов.
Но она отбросила свои сомнения, увидев, как нетерпеливо, идальго схватил эту вещь. Хотя Ребекка очень мало знала об огнестрельном оружии, она была поражена изощренным мастерством изготовления этого оружия.
Теперь идальго зашагал прочь. Не прошло и пяти секунд, как он занял позицию за несколько ярдов от повозки. Он остановился и обернулся. Затем осмотрел пистолет, делая что-то с ним - что именно Ребекка не могла разобрать. Затем, расправив плечи и расставив пошире ноги, стал ждать.
Ребекка, затаив дыхание, наблюдала из окна фургона за происходящим. Ее глаза мелькали туда и обратно, от фермы к идальго. Даже неопытная в таких делах Ребекка сразу поняла, что именно делает идальго. Он отвлекал на себя внимание головорезов Тилли от повозки. А его люди в доме будут иметь прекрасную картину для обстрела.
Наемники, двигающиеся к ферме, были с другой стороны фургона. Ребекка могла слышать, но не видела их. Все, что она могла видеть, это идальго, наискосок от нее.
Поэтому последовавшего сражения она также не видела. Ее глаза были устремлены только на стоявшего на месте высокого мужчину в трепыхавшейся белой рубашке и черных брюках. Возможно и не знатного рода, и в смешных сапогах. Но Ребекку это не волновало. Великий Самуил ибн Нагрела, еврейский поэт и визирь Гранады, победивший в битве при Алфуэнте, не стал бы стесняться такой обуви. Так, по крайней мере, думала молодая девушка, увлекавшаяся легендами сефардов.
Просто невероятная уверенность в себе. Ребекка вспомнила строки из поэмы ибн Нагрелы, посвященные битве при Алфуэнте.