Затем, увидев ухмылку, затаившуюся в глазах Леннокса, Маккей покраснел и старался не пялиться на девушку. Но у него это плохо получалось, пока Фрэнк не прогнал Джули с кухни.
Маккей размышлял о крайней неупорядоченности в структуре американской команды -если ее вообще можно было так назвать - что казалось ему, военному человеку, чрезвычайно странным. Но в этих американцев все было чрезвычайно странным, если вдуматься. Тем не менее, не было никаких сомнений, что Майкл и Фрэнк имели право принимать окончательные решения. Таким образом, через некоторое время, два шотландских профессиональных солдата просто расслабились и, как говорится, поплыли по течению.
Остальные в доме собрались в гостиной вокруг Бальтазара и Ребекки. Два врача и Моррис Рот. Джудит изредка подключалась к их разговорам, но в основном она была занята обеспечением воинов едой и питьем. Ребекка предложила помочь ей в этих хлопотах, но Джудит не позволила.
- Мелисса может зайти к нам в любой момент, - пояснила она и улыбнулась. - Я и так получу от нее нагоняй за то, что кормлю мужчин. А уж если она увидит, что это делаете вы, советник по национальной безопасности, - она вообще перестанет разговаривать со мной. Зная Мелиссу, я, думаю, она, вероятно, начнет пикетировать мой дом.
Непонимающий взгляд Ребекки вызвал у Джудит приступ смеха.
- Вы никогда не слышали об эмансипированных женщинах, насколько я понимаю?
Джули Симс стояла рядом и прислушивалась к их разговору. Джудит улыбнулась ей и сказала: - Почему бы тебе не объяснить ей это?
- Запросто! За кусок пирога!
Джудит пошла на кухню. Улыбаясь, Джули начала растолковывать Ребекке основные принципы женской эмансипации. И если версия восемнадцатилетней девочки в ее изложении вызвала бы у схоластов эмансипации обморок, то уж на энтузиазм презентации они пожаловаться бы не могли. К тому времени, как Джули закончила, взгляд непонимания исчез с лица Ребекки. Ее лица покраснело, и она была на грани шока.
- Ты, должно быть, шутишь.
- Вовсе нет! - был ответ Джули. Через секунду ее глаза зацепили кого-то на улице за окном, и Джули пулей выскочила из дома. Ребекка на слабеющих ногах села на диван и стала прислушиваться к разговору между врачами.
Но ее ум был в другом месте. Освобождение женщин? Абсурд! Но тут, уловив тему обсуждения, все посторонние мысли выскочили у нее из головы.
Она не верила своим ушам и снова была на грани шока.
Ее отец улыбнулся ей.
- Да, дочь. Это то, о чем я собирался сказать тебе сегодня, когда ты только вошла. Так что ты думаешь об этом предложении?
Она была в растерянности. Они что это, серьезно? Но взгляд на двух американских врачей дал ей понять, что так и есть.
Это неслыханно! Медицинское партнерство между иноверцами и евреями?
Старший врач, которого Ребекка сначала принимала за мавра, откашлялся.
- Вы же понимаете, доктор Бальтазар, что пока вы не можете рассчитывать на полноценную оплату труда врача - максимум одна треть, то - что врачи-практиканты получают, работая на должностях младшего медицинского персонала...
Николс замялся. Он явно пытался быть дипломатичным.
- Какое-то время, конечно, не вечно же...
Бальтазар поднял руку.
- О чем вы говорите, доктор Николс!
Отец Ребекки наклонился и взял книгу, лежащую на столе рядом с диваном.
- Доктор Адамс был так любезен передать мне это вчера. Одну из его многочисленных книг по медицине, учебник, по которому, как он сказал, он сам учился, будучи студентом.
Бальтазар прижал тяжелый том к коленям, почти лаская его пальцами.
- Боюсь, во многом будет трудно разобраться. Так много новых слов, не говоря уж о новых концепциях - но я тщательно изучу каждую страницу.
Ребекка посмотрела на обложку книги. Название как-то скользнуло в ее памяти. Что-то о вступительных принципах медицины. Вместо этого ее глаза зафиксировались на именах авторов.
Джордж Уайт, доктор медицинских наук; Гарольд О'Брайен, доктор медицинских наук; Авраам Коэн, доктор медицинских наук...
Коэн? Ее глаза уперлись в Морриса Рота. Американский еврей, казалось, понял вопрос в ее взгляде. Так, по крайней мере, она расшифровала его улыбку и кивок головой. Да ...
Ее отец говорил: - Я прекрасно понимаю, что мне придется учить все заново.
Доктор Адамс покачал головой.
- Это не так, Бальтазар. Даже в области теории. Ваши представления о миазмах, как о причинах заболеваний, не так уж далеки от истины. И ваши практические знания во многом превышают наши собственные. - Он пожал плечами. - Я действительно думаю, что это мы будем учиться у вас лекарствам, доступным в этом времени и месте.
Николс хмыкнул.
- А я так считаю это просто необходимым! Просто один пример - наш запас антибиотиков уже подходит к концу, и вряд ли фармацевтические компании нам его пополнят. - Его лицо стало озабоченным. - И что тогда? Глаз тритона? Крылья летучей мыши, измельченные с кориандром?
Бальтазар рассмеялся.
- Не утрируйте настолько! Я всегда считал, что Каноны Медицины великого Авиценны упоминают о средствах почти для каждого недуга. Многие из них действительно работают.
Николс и Адамс глядели на него скептически. Доктор Абрабанель развел руками.
- Конечно же, сначала нужно изучить текст самому, прежде чем применять что-либо. - И неуверенно: - Вы читаете по-арабски?
Увидев выражение лиц двух американских врачей, Бальтазар пожал плечами.
- Ну, не имеют значения. К счастью, большая часть Канонов доступна в греческом переводе.
Николс и Адамс посмотрели друг на друга. Адамс закашлялся. Николс смотрел, как тот чуть не задыхается, не в силах остановиться.
- Доктор Абрабанель, - спросил, откашлявшись, Адамс, - можете сказать точно, на скольких языках вы можете читать?
- Свободно? - отец Ребекки зашевелил пальцами. - Не больше, чем на восьми, боюсь. Возможно, и девяти, в зависимости от того, что можно считать 'владением языка'. Иврит, арабский и греческий, конечно, как основные языки медицины. Испанский и португальский являются родными для моей семьи. И английский сейчас, естественно. Я провел большую часть своей жизни на острове. Немецкий, французский. - Он опять зашевелил пальцами. - Мой голландский уже тоже стал довольно неплохим, я думаю. Но было бы хвастовством сказать, что владею им свободно...
Он сделал паузу, раздумывая и поглаживая пальцами ухоженную седую бороду.
- Что еще? Я могу понимать русский и польский, с нетехническими вопросами. Итальянский и латинский, то же самое. Я плотно занимался латынью в свое время, но был вынужден прервать учебу из-за политической конъюнктуры, так что пришлось учить шведский язык. - Он нахмурился. - Это по-своему очаровательный язык, но мне было жаль тратить на него время. Нет пока книг по-шведски, которые недоступны на других языках. Мертворожденных. - Он вздохнул. - Но я чувствовал, что это было бы разумно, учитывая ту роль, которую меня попросили играть...
Он внезапно замолчал и наклонился вперед. Его лицо стало озабоченным.
- Доктор Николс? Вам плохо?
- Нет-нет, - выдохнул Николс, слабо махнув рукой. - Я просто... - И снова закашлялся.
- О, Боже," - прошептал Адамс. - Всемогущий...
Ребекка откинулась на спинку дивана. Ей удавалось - успешно, она думала - скрывать чувство гордости и удовлетворения на своем лице. Подобно тому, как она любовалась и восхищалась этими американцами, она не могла теперь, в свою очередь, отказать себе в удовольствии увидеть их - на этот раз! - ошарашенных и потерявших свое обычное самодовольство.
Хотя, возможно, ее попытки были не такими уж и успешными, как она думала,. Мелисса Мэйли, как раз вошедшая в этот момент, взглянула на нее и спросила: - Чему это вы так радуетесь?