«— Правда в том, — заявит „новый“ Хмельницкий обескураженным польским послам, — что я, маленький, незаметный человек. Но, Бог выбрал меня и отныне я — самодержец руський. Я освобожу из польской неволи весь руський народ, если я воевал раньше за себя, то отныне я воюю за нашу веру православную… Польша згинет, а Русь будет процветать… Я хозяин и воевода Киева, это дал мне Бог… с помощью моей сабли…»
Для понятности надо добавить, что сами-то поляки привезут Хмельницкому королевское признание его гетманом, то есть свидетельство достижения высшей ступени карьерного роста, к которому он так стремился. А гордец решит, что уже может стать «Владычицей Морскою». Московский царь тоже оценит появление «нового русского самодержца»… По своему… Кровь польется рекой. Католический «религиозный компонент» на Левобережной Украине просто перестанет существовать…
Что тут можно сделать? Не так… Что должно сделать? А вот, например, что:
крепость Розенберг, г. Кронах, 50.14'28'' север. широты 11.19'41'' вост. Долготы
ИО начальника Sacrum Imperium Romanum (Священной Римской империи)
Фридрих Оттон IV (позывной координатора — F4)
Приказываю.
1. Признать за сторонами конфликта в Польше «Jus talionis» (право на равное возмездие, «око за око»).
2. Насилие в отношении детей и женщин — пресекать оружием. В военные действия — не вмешиваться.
3. In hostem omnia licita (по отношению к врагу — все дозволено).
4. Benefacta male locata malefacta arbitror (благодеяния, оказанные недостойным, считать злодеяниями).
P. S. Ссылка на положения античного обычного права, самым неожиданным образом, примирила нас с умеренным (правильнее сказать, самым многочисленным и небогатым) крылом польской шляхты. Латинскую юрисдикцию тут уважают. Оказывается, она считается чем-то вроде образца «общечеловеческих ценностей». Понятия «войска ООН», для Нового Времени — анахронизм. А вот армия Sacrum Imperium Romanum — звучит.
P. P. S. На последнем пункте Фриц настоял особенно жестко. Es ist notig (так надо)! Что-то будет…
А на меня сегодня покушение было… За что? Было б за что — вообще бы убили, наверное… Я уже писала про закидоны польской шляхты? Вот, подтверждаю. Только благодаря им живая осталась. Нет бы, честно с саблей наброситься… Так он сначала из склянки на меня святой водой плеснул. Хорошая такая баночка, граммов на четыреста. Если бы догадался просто ею по голове стукнуть — тогда ой! Жаль, стекло мутноватое. Ни под карандашницу не годится, ни в качестве вазы для цветов. Наверное, кактус посажу. А так, без дураков — трофей, «взятый в бою». Аж приятно вспомнить… Похоже, я возбуждаю в людях сильные чувства. Кстати, страшно не было…
Товарищ Ахинеев прав. В условиях пышных феодальных политесов мы здесь натурально разлагаемся. Надо почаще напоминать о жесткой прозе жизни. И навыки самозащиты оттачивать… Я ведь и не разобрала сразу, с какого перепуга вполне адекватный молодой человек, мне холодной водой в лицо плещет? И вообще, при чем тут Матка Бозка? Как он про неё орал, по ходу «водной процедуры». А потом — ждал, непонятно чего. Видно, крепко ему попы голову задурили. Не иначе, искренне надеялся увидеть, как я огнем вспыхну или под землю провалюсь… А вот фиг он угадал! Пришлось почти новый плащик испортить… Пять раз, через карман пальнула. Два раза попала, насмерть так и не убила. Наган — хороший пистолет, жалко длинный. Запутался… Короче, все живы, только панцирь поциента погнуло пулями. А потом его окончательно испортили ножницами по металлу…
Саблю забирать не стала. Хоть он её из ножен рвал, но вытащить не успел. Так что, некорректно претендовать. Доспех, по ходу скоростной разделки, превратился в форменный утиль. Теперь годен разве что для анализа… Не в музей же его отдавать? Теоретически-то можно. А практически — боязно. Лет через триста, какие-нибудь «американские историки» обязательно напишут, что я лично, на ещё живом человеке, когтями его разорвала и склевала печень… Кстати! Надо бы, по дороге в донжон, завернуть в госпиталь. Навестить. А то — неудобно. И непрактично. Целый ясновельможный пан Александр Концепольский давно очухался, а я, ихнюю мову, тупо по разговорнику зубрю. Такой случай, накоротке попрактиковаться с живым носителей языка — упускать грех.