P. P. S.
Она так и заявила, по возвращении — «Хватит нагнетать атмосферу осажденной крепости!» У вас же тут не нормальная жизнь, а в натуре — «вечный 41-й год» или, в лучшем случае, Сайгон шестидесятых. Обидно… И несправедливо. Даже я знаю, что «Затишье хуже бури, самый опасный враг — отсутствие врагов!» Это Игнатий Лойола сказал, основатель ордена иезуитов. Он был очень наблюдательный мужчина… Вот. А ругаться неохота.
Перефразируя какого-то великого китайца — «Лежи смирно, и мимо пронесут труп твоего врага». Вот и я всё лежу… Кажется, это тоже цитата. Откуда — не помню. Час «икс» определенно приближается, на меня то и дело «находит». Фриц забегает каждый час. Мама — в госпитале. Нет, вы неправильно поняли. Не попала туда, а там работает. Опять «Гигант» с ранеными. Каждые руки, способные делать первичную обработку — на счету. И, конечно же, её понесло «на передовую». Неудачно вышло. А мне — туда нельзя. Я сама сейчас — «материал».
Сказали, что рожать придется прямо тут. Госпиталь забит. Что конкретно у них случилось — не сказали. Соседнюю палату переделывают в акушерскую. А сюда притащили детскую кроватку. Новенькую… Белую… Не утерпела — поднялась, и всё ощупала сама. Жесткая! Матрасик не толстый… Якобы, ради предотвращения искривления позвоночника. А какой у меня был матрасик? Не помню. Кажется, из перешитого ватника. Свет бьет в окно с мелким плетением зеленоватых стекляшек и дробится на множество солнечных зайчиков. Фиг разберешь, хорошо это или нет для ребенка. Мне лично нравится. Веселенькое помещение получилось.
— Почему ты не признавалась, что у вас тут война?! — вовремя я на койку успела забраться. Ещё и за хождение могло влететь… Мама в своем репертуаре.
— У нас здесь войны нет. Война — в Польше, — а что? Чистая правда. И нечего на меня так смотреть! Сама решила, где буду рожать. Мне виднее.
Уселась… Интересно, расскажет что-нибудь или нет? По связи ничего выяснить не удалось, кроме того, что могилы не копают. Значит, все живы. Маленький, но успех. Только разве маме это объяснишь? Как она выразилась? Сайгон? Что-то смутно припоминаю, из кино. Кажется, там даже не наши воевали, а американцы…
— Я рядом с тобой ночевать буду! — сердитая, ага… Зато, может что-то интересное расскажет. Новости… Немного отойдет и расскажет. Я бы не удержалась. Странно… Она — моя мама… Я сама — вот-вот стану мамой…
Мама говорит — ляг и поспи. Будто я маленькая! Какой сон? Наконец-то в сети появились первые отчеты об инциденте с «Гигантом». Официальный — приняла «на слух»… Глупо и обидно. Кто-то (мы ещё узнаем, кто!) сделал вывод из наблюдений за изолированным от внешнего мира монастырем и микрогарнизоном из калек верные выводы. К очередному прибытию транспортника, за лесистым холмиком, точно на траектории взлета, замаскировали батарею из нескольких пушек. Когда груженый пепелац оторвался от земли и начал медленно набирать высоту — по нему снизу ударил залп картечи. Грузовая палуба приняла основной удар, но и народу досталось добре. Что самое противное — ничего сделать было невозможно. Даже покружить над местностью Экипаж не решился… Осторожно легли на курс и 10 часов, почти по прямой, тянули до Кронаха, надеясь, что плоскости с хвостовым оперением выдержат. Лишний раз крылом качнуть боялись. Да-с, лафа кончилась…
P. S.
А Фриц, буквально с порога, мне заявил — Du musst liegenbleiben (тебе надо лежать). Точно, сговорились!
Лежать, так лежать… Пока солнце не село — мы с мамой о жизни разговаривали… Сама не заметила, как уснула. Ночью проснулась от света привычного с детства «ночника». Показалась — я опять дома. Нет, это сам «ночник» ко мне в гости приехал. А мама рядом читает что-то очень знакомое. Но, не книжку… Причем, лицо у неё такое строгое, как будто она мой школьный дневник проверяет. (Страшное дело, для тех, кто понимает)
Второй раз я проснулась от тихого разговора. Фриц с мамой про меня говорят. Глаза открыла — смолкли. Закрыла — опять начали. Ладно, полежу так… Кажется, тихую битву за право обхаживать мою тушку — Фриц проиграл. Его тоже прогнали спать. И это правильно, товарищи! Рейхом не может управлять сонная тетеря…
Третий раз проснулась под утро. Ночник зеленого бутылочного стекла выхватил из темноты кусочек пространства, мама спит сидя, а рядом — рассыпались из папки скоросшивателя разнокалиберные листочки. Мои собственные записки, ага… Вот так сюрприз! Я их сюда взяла перечитать и забыла, а мама — нашла. Гм… Рассердиться? Бессмысленно… Папка лежала открыто, грифа «секретно» на ней нет. Интересно, а как бы я поступила на её месте? Только честно? Вот… Любопытство — моя вторая натура. А мы — точно родственницы. Как сказал бы отец Моринелли — Mater semper est certa (мать всегда известна достоверно). Подтверждаю. Того и гляди скоро сама почувствую, что такое — рожать ех proprio sinu (из собственного лона). К родной кровинке отношение особое. Маме можно. Пусть уж дочитает, раз случилось… А потом — спрячу получше. Ибо не фиг!