— Натали, — иезуит улыбается добро и лукаво, — Если хотите — можете взять себе, что-нибудь, на память…
— Зачем? — не ждал он от меня таких слов, даже с лица спал — Обойдусь… — вот ещё, пусть Фриц подарит. Король, называется, «F4 и прочая»… А с другой стороны — дома у меня пара таких же камушков лежит. Кулон и диадема. В серебре. Серьги я с детства терпеть не могу… Оно мне надо? Или, меня «на слабо» проверяют?
— Жаль, — прямо скорбным тоном, — Это предложение от чистого сердца, — ха-ха, так я тебе и поверила…
— Сами берите, — отвечаю, — Я никому не скажу, — а он, вдруг, опять, сделался грустный, до траура.
— Вы их что, даже не взвешивали? — странный вопрос, а какой смысл? Наверное, мысли по лицу прочел…
— «Бусы и зеркальца»… — повторил зачем-то, и взглянул на меня сердито, — Ах, вы, наверное, не бывали в Африке? — с дикарем себя сравнил? Гм… Я только что видела его слабость… Унижения простить не может?
— У меня есть точно такие украшения. Дома… — не знаю, зачем я ему в этом призналась, — Мне хватает…
— Представляете, — Барон аккуратно уложил камушек в общую кучу, — сколько, за этот ваш бросовый хлам, «модного желтоватого оттенка» (а что, разве не правда?), готовы, хоть сейчас, заплатить голландские ювелиры?
— Вам мало? — не следовало мне, с взрослым дядькой, таким тоном говорить — его буквально сморщило.
— Не понимаете… — нахохлился, — Простите мою дерзость, ваше высочество… — а в глаз, за такие слова?
Что-то мне его жалко сделалось. Ну, никак не объяснить человеку нашу систему. Если можно обойтись без помпы, значит — надо без неё обойтись… Если сказано, что все люди равны, значит — равны… Вот и нечего щеки надувать… Впрочем — «произвести прибавочный продукт довольно легко, попробуйте его присвоить!» Там действительно высокое искусство. А здесь… Простой знак приличия. Фрицу сделали подарок — от лица Католической Церкви (пускай он ничего не стоит для Папы, из крепости Розенберг и города его церковников давно выгнали). У Фрица, ни кола, ни двора, одна комната в общаге. Но, коллектив за него подписался — нате! Теперь никто не скажет, что наследное владение Оттонов досталось новому императору даром. Вот фото. Вот свидетели. За неполное ведро отходов оптической промышленности иезуиты смогут неплохо поправить свои дела. А Белову бы, подобное — с рук не сошло. Он сразу понял, даже пытаться не стал… Сложно устроен мир! Кстати, а ведь подвернулся отличный момент задать попу вопрос (раз не получилось с лестницы спихнуть).
— Не боитесь, что, зная настоящее происхождение Фрица, люди сразу поймут — замок Розенберг и город Кронах — просто куплены нами? — я тоже умею быть коварной и узнавать несколько вещей сразу, да!
— Знаю, что если мы про это заикнемся, то следующее ведро ру-ти-ла (подчеркнуто раздельно произнес) господин Белоф-ф-ф рассыплет на мостовой, в квартале гранильщиков Амстердама, — лучезарно щерится… — Что может подорвать с таким трудом достигнутое взаимопонимание. Постарайтесь и сами не проболтаться…
Уел! Однако сердиться на иезуита не получается. Очень он правильный тон для разговора выбрал. Мне понравилось… Реально, интересный дяденька. Пусть пока живет.
Телефон грянул за моей спиной противной, режущей уши трелью. Сразу слышно, что звонок настроен на максимальную громкость, а звуковая гамма никого не колышет. Мужицкое царство… Портьера, за которой он стоял (апчхи!), пропиталась пылищей. Похоже, со времен крестовых походов, генеральной уборки тут не бывало… Хотя, если прикинуть объем работы, весь личный состав Базу можно смело записать в уборщики и дела им хватит — по гроб жизни. Простим… Вытянула аппарат (он, как раз — чистенький) на свободное место, уселась в кресло и только потом, неторопливо, подняла трубку. Я всегда чувствую, кто звонит. Пусть ждет и беспокоится. Бросил меня тут, понимаешь. Готов? Цирковая труппа на выход! Вроде бы наловили статистов для массовки… Ждут главных героев. Кивнула иезуиту — нас приглашают на арену. Дверь бросила открытой. Специально… Он так забавно косился, вероятно, ожидал, что опустевшую комнату примут под ответственное хранение. Кому оно надо? Впрочем, один человек в коридоре все же оказался и Барон немного успокоился.