— Войдите, — не поднимая глаз, проговорил он, услышав стук в дверь.
— Господин Шарль Перро[20] просит его принять, — открыв дверь, доложил слуга.
— Пусть войдет, — ответил Кольбер, с нетерпением ожидавший известий о ходе дознания, которое он велел начать в связи с пожаром в библиотеке кардинала.
Шарль Перро вошел, сгибаясь в поклоне чуть ли не на каждом шагу. Адвокат, как всегда, выглядел глубоко почтительным, несмотря на вздорный нрав, не соответствовавший его репутации признанного писателя. Он прибыл с отчетом о произведенном сыске, который ему поручили с тем, чтобы поскорее раскрыть дело о таинственном налете и краже, совершенным два дня назад.
— Итак, Перро, что с нашими делами? — с нетерпением спросил Кольбер.
— Дела наши, по меньшей мере, темные, однако мы продвинулись во многих направлениях. Во-первых, удалось опознать мальчишку, разбившегося насмерть посреди сцены Пале-Рояля. Это попрошайка по прозвищу Малыш, сирота, обретался на Дворе чудес, славился тем, что умел ловко орудовать ножом. Судя по одежде и брелокам в виде образов, полагаю, он из религиозных фанатиков.
— Вы полагаете или знаете наверное? — прервал его Кольбер, раздраженный неточными оценками Перро.
— Уверен, сударь. К тому же это подтверждает и Туссен Роз.
«Стало быть, ниточка и впрямь ведет к этим святошам», — озабоченно подумал Кольбер.
— По ходу дела пригляделись мы и к театру Пале-Рояль, откуда налетчики бесследно исчезли. Я перевернул там все вверх дном, но пока тщетно.
— Опросите служащих и самих прощелыг-комедиантов, — все больше раздражаясь, отчеканил Кольбер.
— Мы опрашиваем их вот уже два дня. А кое за кем я даже велел установить слежку. В частности, за неким Габриелем — он служит у них секретарем. В труппу к Мольеру поступил недавно, и поведение его показалось мне странным. Вчера вечером по выходе из театра он из-за пустяка сцепился прилюдно с господином Беррие.
Услышав это имя, Кольбер поднял брови. Он прекрасно знал Беррие, которого использовал как подставное лицо в некоторых делах, столь же щекотливых, сколь и успешных. Именно Беррие Кольбер поручил накануне вечером в строжайшей тайне отправиться на премьеру новой пьесы Мольера, прихватив с собой нескольких сообщников, и освистать спектакль. Так он рассчитывал задушить в зародыше тщеславные помыслы драматурга, потому как считал его приспешником Фуке. Нежданное появление его подручных в деле об ограблении личного кабинета Мазарини не сулило Кольберу ничего доброго.
— Я хочу знать все об этом Габриеле. Фамилию, откуда родом, с кем водит знакомства в Париже. Слышите, Перро? — вскричал Кольбер. — Все-все!
— Этот тип, — продолжал Перро, не обращая внимания на гнев собеседника, — принимал у себя дома, на улице Лион-Сен-Поль, одну красотку, Луизу де Лавальер, новоиспеченную фрейлину Генриетты Английской. Через две недели ее должны представить королю. В обществе господина Габриеля она провела больше двух часов. Квартал весьма неблагонадежный, дом незнакомый — разве не странное поведение для высокородной девицы, едва успевшей обосноваться в Париже?
Услышав это, Кольбер тотчас успокоился. Значит, дознание продвигалось успешно — его сыщик поработал на славу.
— Хорошо, — сдержанно проговорил Кольбер, — ищите дальше. Похоже, вы взяли верный след. Мне хотелось бы также знать, о чем поговаривают наши богомольные друзья. Платите щедро вашим осведомителям, дабы доподлинно знать, какие слухи бродят среди этих святош. Постарайтесь, кроме того, разузнать о связях этих людишек с двором, особенно с суперинтендантом, тем более что, насколько известно, он пользуется у них влиянием. Что же до этого Габриеля, не спускайте с него глаз и в случае чего докладывайте мне незамедлительно!
Перро вышел пятясь и отвешивая явно угодливые поклоны.
В задумчивости Кольбер вздрогнул. Потом встал, подбросил в огромный камин полено и вытащил пробку из хрустального графина, стоявшего на круглом столике на одной ножке. Наливая себе в бокал портвейна, он с удовлетворением отметил, что не ошибся, поручив это дело молодому Перро: тот взялся за него с поразительным рвением.
«Вот чудак, — подумал Кольбер, — днем ревностно прислуживает власти и готов расшибиться в лепешку, чтобы вывести на чистую воду черные силы. А ночами строчит слащавые, скучные сказочки да стишки. Надо подумать, как с толком использовать его незаурядные таланты в будущем».
Мысленно обратясь к полученным сведениям, Кольбер вернулся за стол. Немного удачи — и если все пойдет, как он задумал. Фуке не выкрутится. Кольбер ухмыльнулся и, снова принявшись за работу, проговорил:
— О, да тут работы на всю ночь!
15
Венсенский замок — вторник 15 февраля, десять часов утра
Выпавший за ночь снег устилал белым покровом крыши главной башни венсенского замка и весь двор так, что едва можно было разглядеть купы аккуратно подстриженных деревьев и кустарников, столь милых сердцу Анны Австрийской. Стоя у окна своей спальни, кардинал Мазарини, в домашнем камзоле, отороченном пурпурным мехом, молча наблюдал, как к нему съезжаются посетители. Метрах в трех позади него Кольбер машинально теребил кожаную папку с депешами, подлежавшими рассмотрению нынешним утром на заседании совета министров.
— Прекрасно, Кольбер; вот Лионн пожаловал — как всегда спешит и как всегда опаздывает. А вот и Летелье…[21]
— Недостает только господина Фуке, — не отрывая глаз от бумаг, заметил Кольбер.
— О да! — со странной улыбкой проговорил Мазарини, отводя взор от окна. — Полноте, друг мой. Беспокоиться стоит только о наших с вами делах, — добавил он, поморщившись и шаря рукой в поисках кресла, чтобы опереться.
Жестом Мазарини остановил Кольбера, поспешившего ему на помощь.
— Оставьте, ступайте лучше вниз. Сундуки из библиотеки уже доставили? Да? В таком случае нас с вами ожидают куда более важные заботы, нежели те, что сегодня привели сюда всех этих господ.
Видя, что Кольбер, будто с сожалением, протягивает ему папку, Мазарини взял секретаря под руку и сказал:
— Здесь мы ведем текущие дела, повседневные. Внизу же вы поможете мне в деле куда более сложном и к тому же крайне важном для королевства.
При этих словах человечек в черном почувствовал, что кардинал сильно сжал ему руку.
— Вы славно потрудились, Кольбер. Вернее сказать, мы с вами сделали многое, да будет вам известно. Остается записать это в анналы истории, дабы удостовериться, что ни один прохвост не сможет переиначить то, за что мы боролись, и таким образом осквернить память обо мне. Ставка куда больше, чем вы думаете, — повторил он с тяжким вздохом.
— Я доверяю вам, — снова вздохнув, повторил он. — Но мы еще успеем обо всем поговорить. Вам придется ради меня встретиться со многими людьми… А пока потрудитесь привести в порядок все счета. Мне необходимо спокойствие, Кольбер, душевное спокойствие. Дайте мне это лекарство, и вы не пожалеете.
Поклонившись. Кольбер едва заметно вздрогнул.
Мазарини бессильно опустился в большое кресло, обшитое зеленым и красным бархатом, и оно почти целиком скрыло его согбенный силуэт.
Махнув Кольберу на прощание рукой, он удобно устроился в кресле и закрыл глаза.
Некоторое время спустя старик уже принимал одного за другим прибывших министров; они приветствовали его с напускной почтительностью, а он их — едва уловимым словом и жестом.
Министров было четверо, они разместились за ломберным столом. У Лионна, статс-секретаря и военного министра, вид был серьезный и торжественный. Летелье, королевский канцлер, испытывал странное ощущение превосходства, объяснявшееся, как он считал, его почтенным возрастом. Наконец, Никола Фуке, самый молодой и могущественный, едва сдерживался от нетерпения немедленно приступить к рассмотрению финансовых дел, занимавших его более всего остального. Мазарини же величественно хранил молчание, подавляя таким образом министров, чтобы ни один из них не посмел заговорить первым. Даже густые румяна на лице не могли скрыть его изможденный вид. В конце концов, он жестом показал Летелье, что тот может говорить. Началось нудное рассмотрение депеш.
20
Перро, Шарль (1628–1703) — французский писатель и критик. Изучал юриспруденцию, служил при дворе. Член Французской академии с 1671 г. (Прим. ред.).
21
Летелье Мишель (1603–1685) — государственный секретарь во времена Мазарини, канцлер и хранитель печати при дворе Людовика XIV. (Прим. ред.).