— Скорей воды… Несите воду! — вскричал юноша, будто не замечавший, как толпа, спасаясь от огня, беспорядочно ломилась к выходу.
Неожиданно одна стена библиотеки со страшным грохотом рухнула прямо в залу, отчего испуганная толпа и вовсе пришла в неистовство. Этьенн Балюз между тем думал только об одном — как спасти легендарную библиотеку.
Юный библиотекарь постарался собраться с мыслями. И уже через мгновение понял, что хотя бы часть самых ценных книг можно спасти от гибели, если поставить людей в цепочку между фонтанчиком во дворе и библиотекой, где пламя разбушевалось не на шутку.
— Ведра! Скорей бегите за ведрами! Несите все, какие найдете! — крикнул Этьенн Балюз гвардейцам кардинала, пробегавшим мимо двери большой залы, откуда валил дым.
В это время Туссен Роз, удивленный внезапным шумом, поднял голову, оторвавшись от чтения. Крик застрял у него в горле: какой-то человек в черном запихнул ему в рот кляп.
— Свяжите его покрепче, — сказал другой налетчик, черной громадой нависший над беднягой. — Если что, оглушите! И обыщите комнаты — может, он тут не один. Да поживей.
Кровь застыла в жилах у насмерть перепуганного Туссена Роза, когда человек в черном уставился на него странным взглядом: один глаз был зеленым, а другой светло-карим.
Пока сообщники шарили по всему этажу, главарь шайки принялся взламывать ящики массивного итальянского секретера. Орудуя толстым железным прутом, взломщик обращал мало внимания на то, что губит драгоценную облицовку мебели. Он запихнул в спрятанный под плащом мешок все бумаги, которые Туссен Роз так аккуратно разложил сегодня утром. Несчастный секретарь испугался еще больше, когда заметил, что в покои кардинала с нижнего этажа проникает дым.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетел гвардеец кардинала. Спешно поднявшись наверх, чтобы предупредить секретаря, солдат на мгновение застыл как вкопанный, увидев опрокинутую мебель и странных людей, беспокойно сновавших по комнате. Застигнутые врасплох внезапным появлением гвардейца, те тоже замерли на месте, прервав свои поиски.
— Ко мне, гвардейцы! Гвард… — только и успел выкрикнуть солдат.
Не проронив больше ни слова, с кинжалом между лопаток он тяжело рухнул на роскошный мягкий ковер. Убийца горделиво стоял в проеме дверей, расставив ноги, руки навытяжку. Среди налетчиков он был самым молодым.
— Спасибо, Малыш, — сказал разноглазый, продолжая взламывать один за другим ящики секретера и перекладывать их содержимое к себе в большой холщовый мешок.
— Не за что. Всемогущий хранит нас. Он и направил мою руку, — по-детски невинным голосом ответил тот, кого назвали Малышом и кто только что с невероятной ловкостью уложил гвардейца на месте.
После его слов Туссен Роз лишился чувств.
— Уходим! — скомандовал главарь сообщникам, снова собравшимся вместе в кабинете Мазарини. — Суматоха нам на руку — ускользнем так же, как пришли. Только не забудьте снять маски, перед тем как пойдем вниз, а заодно и плащи, чтобы не бросаться в глаза.
Не обращая внимания на мертвенно-бледного, так и не пришедшего в сознание Туссена Роза, налетчики в черном прошмыгнули к лестнице, собираясь покинуть покои кардинала. Но, едва оказавшись у подножия лестницы, они наткнулись на гвардейцев, выстроившихся в цепочку и передававших друг другу ведра с водой. Подняв взгляд, капитан гвардейцев сразу понял, что возникшие перед ним незнакомцы вышли из покоев его высокопреосвященства, куда вход посторонним запрещен. Выпустив из рук ведро, он машинально потянулся к шпаге и выхватил ее одним движением.
— Назад! — крикнул главарь шайки и кинулся обратно — вверх по лестнице — вместе с четырьмя сообщниками, не мешкая последовавшими за ним.
— Ко мне, гвардейцы! — рявкнул капитан, готовый ринуться в погоню за беглецами.
— Ни с места! Приказываю всем оставаться на местах. Пожар! Надо потушить огонь… — задыхаясь, проговорил Этьенн Балюз. — Заклинаю, не останавливайтесь! Кардинал не простит!
В коридоре царило полное смятение. Гвардейцы стояли, опустив руки и не зная, кого слушать.
— Трое со мной! Остальные пусть тушат этот чертов пожар! — скомандовал капитан, понимая, что не может оставить библиотекаря.
Между тем неразбериха предоставила людям в черном порядочное преимущество. Не теряя ни секунды, они бросились к верхним этажам, откуда можно было попасть на крышу.
Колокола на новой церкви Сен-Рош, расположенной через несколько улиц от дворца Мазарини, пробили двенадцать ударов, когда четверо из пяти беглецов выбрались наконец на крышу.
— Малыш… где Малыш? — спросил на бегу главарь шайки у своих людей, старавшихся поспевать за ним, несмотря на опасность свалиться с большой высоты.
У него за спиной показалось личико мальчугана — он замешкался внизу и отстал от старших товарищей. Те сбавили темп, чтобы он за ними угнался. Мальчуган молча показал пухлый кошель, который он походя умыкнул из кармана Туссена Роза.
— А еще я вот что нашел, — сказал он, потрясая темно-красной сафьяновой папкой. — Она валялась у старика под ногами.
Довольный смелой выходкой юного сообщника, главарь подал знак остальным следовать за ним, не теряя времени.
— Пошевеливайтесь! И глядите в оба — на крыше иней, как бы не поскользнуться. Выбираться будем через Пале-Рояль. Оттуда рванем прямиком к Сене, а там ищи ветра в поле. Живей, — прибавил он, оглядываясь на окно в стене на расстоянии броска камня, откуда они вылезли на крышу, — гвардейцы, слышно, уже близко.
В тот же миг на крыше выросла здоровенная фигура капитана — за ним с грехом пополам поспевали трое гвардейцев, не выказывавших особого проворства. Перемахнув на крышу театра и сохранив преимущество в расстоянии, люди в черном бросились искать проход в здание. Вдруг они остановились, услыхав страшный грохот бьющегося стекла. Малыш в мгновение ока исчез в проломе стеклянной крыши, на которую он по неосторожности ступил, а может, соскользнул, карабкаясь по заиндевелой поверхности. Склонясь над зияющим проломом, главарь шайки увидел покалеченное тело мальчугана — оно лежало глубоко внизу, посреди широкой сцены нового театра его величества.
— Скорей! Ему уже ничем не поможешь. Прими, Господь, его душу! — перекрестившись, проговорил он. — Теперь он в истинном царстве.
Произнеся эти слова вместо надгробной речи, человек со странными глазами подал товарищам знак двигаться дальше в сторону прохода, куда он указал пальцем. В следующий миг на глазах гвардейцев они исчезли в проеме под крышей.
Тем временем, пока его сообщники пытались скрыться, мальчуган, корчась в муках, полз к краю сцены, на которую рухнул с огромной высоты. Из последних сил он достал из-под рубахи темно-красную сафьяновую папку, похищенную несколько минут назад. Теряя сознание; от боли, он просунул папку в окошко будки суфлера. Тут силы оставили мальчугана — голова его упала в лужу крови, которая растеклась по дощатому настилу сцены, будто зловещий шлейф, служивший как бы продолжением наполовину раздернутого пурпурного занавеса.
В эту минуту в зал, услышав шум, вошел театральный сторож; увидев тело, старик в ужасе кинулся за кулисы.
— Мольер, — вскричал он, — Мольер, на помощь!
3
Лувр — воскресенье 6 февраля, два часа пополудни
Задернутые гардины, погашенные свечи, на исключением двух ночников по обе стороны изголовья постели больного, плотная противопожарная перегородка камина, за которой едва различались красноватые отблески раскаленных угольев, мебель темного дерева — все убранство было на месте в спальне кардинала Мазарини, служа редким посетителям, имевшим к нему доступ, напоминанием о том, что здесь умирает великий человек и что власть его была огромна. Торжественную тишину нарушали лишь неровное дыхание больного и бесшумные шаги камердинера, время от времени подходившего к постели, чтобы удостовериться, что его высокопреосвященству ничего не требуется.