Секунда и всё вскружилось перед глазами. Голос притих, и беспочвенный повод держаться от себя подальше закрепился с новой силой. Не ориентируясь на месте, привычка ходить кругами по комнате настораживала, сковывала реальность.
- Что происходит? - взревела я, сотрясая голову, судорожно проведя ладонью по лбу.
- Макенна? - взволнованное, обезвреживающее эхо Мейбел донеслось до спального порога.
Пульсирующая боль отдавалась в висках, из-за чего мне составляло труда мыслить здраво. Спустя минуту передо мной возвысилась фигура матери с некой гримасой на лице «Излишнее безделье», и протянула мне ладонь в помощь, на миг показавшись мне не сорваться в пропасть.
- Осталось двадцать минут, - взметнула она взглядом на настольные часы, затем приблизившись, расправила мой воротник, поглаживая в области ключиц. - Соберись.
Впервые, я полна благодарности её умению не быть заинтересованной душевными разговорами, не заваливать вопросами, так что мне хватило и самой шокированной новости. Рикки не отвечала на звонки, и, когда мне пришлось двадцатый раз набирать её номер в надежде на поднятие, тут же срабатывал её автоответчик. В порыве злости я прыгнула на кровать. Чрезвычайная боль дала о себе знать.
Похороны Ланы Монтиреки не проводились лучшим способом. Вроде каждого присутствующего поражала мотивация суицидной кончины, пусть и за маской предсказуемости, и всё же многие осуждали её за необоснованное падение. Священник Айгуст медлил молитвой, и в минуте молчания я едва не захлебнулась в слезах. Среди знакомых я встретила большинство со своего класса; скорбили и с параллельного, и даже восьмиклассники, кого она подтягивала в знаниях вовремя репетиторства. Её бывший - Райли. Он располагался слева от меня, и в случайности я уловила его всхлип: он плакал. Все мы плакали.
Рикки по-прежнему не появлялась. Стало быть, её отсутствие ничем не объяснялось. Я и сама начала подозревать что-то неладное. Срок шестилетней дружбы говорил о многом: здесь она облажалась. Суть в том, что вероятно она бы повела себя не так, как надо. Есть у неё такая слабость - несносность разлук. Жаль, что это её ничуть не оправдывает.
Под конец ноги стали ватными; давно я не ощущала столь физической усталости, не говоря о душевной. Все расходились по домам, и, возможно, только я никак не решалась покидать кладбище «Dry-cloves» на окраине города. Промелькнувшие лица сочувствующих буквально недавно разрывались от горя, а теперь разбегаются кто-куда подобно муравьиной катастрофе. Я не намерена была отпускать её. Не смирилась с этим пока что.
- Я останусь здесь ненадолго, - убедительно заверила я Мейбел, присаживаясь на ближайшую скамейку неподалёку от могилы.
Видимо, определённое отчитывание не потребовало времени, ибо она вовсе не возражала. И потом пролетела бесконечность. Я позволила выпустить эмоции, которым не допускала властвовать надо мной на всеобщее обозрение, оставшись наедине с ней.
Она мертва. Хуже всего удаётся смириться с мыслью, что у меня был шанс спасти её.
Солнце скрылось за горизонтом - был уже вечер. Собравшись с духом, я нашла в себе силы осознать, что нет никакого смысла находиться в преддверии чуда. Прощалась я довольно медленно, запечатлев худший момент, произошедший в моей жизни.
Обратная дорога занимала кучу мыслей, отнюдь в плане недоумевания: что заставило Рикки проявить неуважение в день смерти лучшей подруги? Ответов не нашлось, и мне как можно быстрее хотелось закрыться в комнате, закутавшись под одеяло. Большего в данный момент я не желала. Лес погрузился в тьму, и пропуская боковые деревья, я совсем отвлеклась на вид, как не врезалась в задний бампер «Chevrolet Camaro», отчего он сдвинулся вперёд.
Матерь Божья. От резкости я тут же потеряла контроль, к счастью, смогла вовремя подержать управление. Потеряв дар речи, мне даже не хватило сил взвыть от прошибающей боли в голове, оттого кровь просочилась ко лбу, проскальзывая по щеке. Дым подле меня застилал глаза, что складывалось ощущение, словно меня заманил туман. Стоп. А где машина?
Стоило мне открыть дверную ручку, как чьи-то руки разом захватили меня, после чего повалили на землю. Тело пронизывала адская боль; я подверглась двойному сокрушительному столкновению. Надо мной возвысилась мужская фигура. Откашлявшись, мне захотелось встать на ноги, однако незнакомец ногой надавил на правое запястье. Пугающий крик оглушил пространство, пока его ладонь грубо не закрыла мне рот.
Сердце бешено стучало, и так продолжалось минуту, прежде чем он соизволил поднять меня за плечи, всем телом прижав меня к машине. Не сдержавшись, я заплакала, таким образом выглядела совершенно жалкой, но всё же обрела смелость поднять на него свой взор. Половина лица сокрылось чёрной кепкой, и был виден лишь кончик носа, за ним губы и подбородок. На меня ручьём нахлынули слёзы, отчего придавали влажность его правой ладони, что так усердно зажимала мой рот.