— Ха! Значит, вы мне все-таки поверили, что я из будущего?
— Честно? Нет, дружище. Я считаю, что вы Гиммлер, который сошел с ума. И хочу вас использовать в своих целях. Я просто не хочу войны на два фронта, а именно к ней все и идет. Катастрофу нужно предотвратить. Тут с вами не поспоришь, даже если вы двинулись разумом, в этом моменте вы правы полностью.
— Ну и кто же будет править Рейхом вместо Гитлера, если фюрер отправится в ад?
— Я, — без обиняков пояснил Борман, — Я буду рейхсканцлером. А вы сохраняете свою старую должность рейхсфюрера ᛋᛋ.
— А фюрером кто будет?
— Как кто? — Борман удивился, — Айзек, конечно же. Вы меня не слушали. Фюрером может быть только Гитлер, национал-социализм без Гитлера — это нонсенс.
— Замечательно. Значит, Айзек… Фюрер-еврей?
— А какая разница? Это для немцев он будет Гитлером. А для нас с вами — просто марионеткой, — Борман пожал плечами.
— Мы не сможем долго пудрить голову народу, — засомневался я.
— Долго не сможем, но долго и не надо. Аккуратно подготовим народ к смене власти. Потом отправим Айзека на почетную пенсию. Хватит месяца, в течение которого он будет изображать Гитлера. Максимум — двух месяцев. Потом его сольем. И тихонько убьем.
Я вздохнул:
— Это все хорошо, партайгеноссе, но вы же понимаете, что я не буду вести войну против России? Я не собираюсь в этом дерьме участвовать. Равно как в уничтожении евреев и прочей мерзости. В моем времени национал-социализм считается синонимом абсолютного зла. Я не намерен пачкаться о его преступления. У меня оба дедушки воевали против вас. Так что план просто пристрелить вас сейчас — он мне все еще кажется адекватным.
— Нет, это не адекватный план, это глупость, — отрезал Борман, — Да вы и сами это знаете, иначе я был бы уже мертв. Что до уничтожения евреев — то эту программу, разумеется, нужно будет свернуть, с этим я солидарен. А что до войны против русских — ну я же сказал… Я противник войны на два фронта.
— Что?
Вот тут я уже не поверил своим ушам. Эти слова Бормана меня удивили больше всего остального.
— Вы хотите заключить мир со Сталиным против американцев и англичан?
— А что, есть другой выбор? — Борман в очередной раз хмыкнул, — Я же сказал: война на два фронта — это самоубийство. Тут я с вами согласен. Мы с Гессом пришли к этой же мысли еще в 1941. Так что мир с кем-то нам нужен. Но американцы на переговоры с нами не пойдут, мы в их глазах — настоящие демоны из ада. Любой американский президент, который решится заключить с нами мир, просто проиграет следующие выборы, а то и будет смещен парламентом. У англичан ситуация такая же. Демократии слабы, демократический политик — это всегда заложник толпы. А вот Сталин может свободно вести переговоры с нами, не оглядываясь на мнение толпы. Вот почему я сторонник мира с СССР. А с англичанами и американцами будем мириться уже после. На наших условиях. Когда нанесем им поражение на поле боя, когда вынудим их к выгодному для нас миру.
Я мучительно размышлял. Поверить Борману, что ли? Понятное дело, что потом Борман меня все равно уберет. Но также понятно, что и я потом попытаюсь убрать Бормана. Этот наш союз, если и состоится, то будет сугубо временным. Это союз против Гитлера и его прихвостней. И как только с ними будет покончено — каждый из нас начнет свою игру.
— Вы сейчас сильно рискуете, говоря мне всё это, рейхсляйтер, — заметил я.
— Само собой, — Борман кивнул, потом улыбнулся, — Будь вы настоящим Гиммлером — вы бы меня уже давно арестовали за эти речи. Но вы этого не сделали, и это окончательно убедило меня, что вы не Гиммлер.
— Ну а если Гитлер все же придет в себя?
— Отыграем все назад, — Борман пожал плечами, — Но вы в любом случае уже будете служить мне, а не фюреру.
— Так что именно мы делаем?
— Вы арестуете Шпеера, Геббельса и Геринга. Потом… Потом решим с Гитлером. Всё. Час времени — и мы правители Рейха.
Я так и не успел дать согласие, потому что в дверь палаты настойчиво постучали.
— Войдите, — крикнул Борман.
Вошёл мой адъютант, вид у парня был напуганным.
— Простите, рейхсфюрер. Но у меня срочные новости. И тревожные.
— Фюрер мертв?
— Слава Богу нет. Дело в другом.
Адъютант растерянно глянул на Бормана.
— Говорите, — разрешил я, — От партайгеноссе Бормана у меня секретов нет.
Мне показалось это верной тактикой. Пусть Борман мне доверяет — сейчас это важно. Я на самом деле не справлюсь с Гитлером без него.