«Пошутил»? Ну понятное дело. Говорить такие фразы в Рейхе — просто опасно. А еще меня очень удивило, что Гиммлер когда-то был пьяным. Вот такого я от рейхсфюрера не ожидал. Но, видимо, эта болтовня имела место еще до того, как Гиммлер полностью завязал с алкоголем.
— Ясно. А…
Но задать следующий вопрос дочери я не успел — на улице затрещали пулеметы. Потом где-то совсем рядом грохнул мощный взрыв.
— Что это? — перепугалась девочка.
— Мятежники, моя дорогая, что же еще.
Я бросился к окну, но на площади перед больницей царили мир и покой, разве что согнанные сюда по моему приказу полицейские занервничали, а эсэсовцы и военные уже перекрывали улицы, ведущие к больнице.
А в дверь палаты тем временем забарабанили.
Я распахнул дверь, на пороге стоял мой адъютант, тот, которого я посылал остановить машину с Гитлером.
— Ну что там с фюрером? Догнали?
Адъютант щелкнул каблуками:
— Увы, шеф. Мы не можем найти фюрера. Мы не знаем, где он!
— Шайсе! — выругался я, — А что за пальба на улице?
— Я потому и решился вас побеспокоить, рейхсфюрер, — доложил адъютант, — Это мятежники. Они идут сюда, к больнице. И я бы не советовал вам здесь оставаться, тут становится опасно.
— Узнали, кто они?
— Армия Резерва. И штабные части Вермахта. И еще часть Берлинского гарнизона.
— Ммм, вояки…
— Именно так, — кивнул адъютант, — Не зря фюрер никогда им не доверял!
Где-то снова застрекотали пулеметы, теперь уже совсем близко. А вот новых взрывов больше не было. Над больницей пролетели несколько самолетов, так что я перепугался, что нас сейчас всех тут и разбомбят, но никаких бомб сброшено не было — возможно это самолеты Геринга. Тем более, что окружившее больницу ПВО молчит. Но если это самолеты Геринга, то тогда неясно, почему они не бомбят мятежников.
Рейх неуклонно летел в тартарары, тут бы уже сам Гитлер не разобрался, что происходит, даже если бы пришел в себя.
— Что эти ублюдочные мятежники хотят? — поинтересовался я.
— Неизвестно. Но думаю — вашей смерти, рейхсфюрер, — без обиняков сообщил адъютант.
Я еще раздумывал, когда из коридора вдруг раздался истошный женский вопль. А это еще что?
Альберт Шпеер , рейхсминистр вооружения и военного производства, личный архитектор и ближайшее доверенное лицо Гитлера.
Гиммлер с женой и дочкой.
Ганс Раттенхубер , шеф Имперской службы безопасности, отвечавшей за личную охрану Гитлера и всего руководства Рейха.
Берлин, клиника «Шарите», 1 мая 1943 09:09
Честно признаюсь, я уже устал от неожиданностей и бешеного темпа происходящего. Пожалуй, попади я в прошлое еще раз — я бы не стал сразу толкать Гитлера, я бы сначала разобрался в ситуации и действовал аккуратнее.
Но второй раз в прошлое попаданцы обычно не попадают, так что это всё были глупые мечты. У меня было только «здесь и сейчас», и от моих действий в текущем моменте зависел исход Второй Мировой войны. Но я устал, я на самом деле устал…
Сколько вообще мужчина может продержаться на чистом адреналине? Я однажды, в моей прошлой жизни, еще когда был сантехником, продержался почти сутки — когда жильцы одного таунхауса попытались самостоятельно прочистить канализацию, и в результате разорвали сточные трубы, в нескольких местах сразу. Я тогда, хоть и работал в составе бригады, едва не помер от усталости. А еще был весь в дерьме. Но зато спас водопровод всего жилого комплекса, который едва не вышел из строя полностью и безвозвратно.
И сейчас ситуация повторялась, Рейх буквально заливало дерьмом, а я пытался эти течи оперативно устранять, вот только надолго ли меня хватит?
Я выскочил в коридор, где кричала женщина. На ходу я уже доставал мой люгер, когда я слышу женские крики — моя рука тянется к пистолету, да.
В коридоре я узрел жуткую картину. Кричала моя жена, точнее, жена Гиммлера. Кровь Шпеера она с лица уже вытерла, ей для этого дали полотенце, но теперь окровавленное полотенце валялось на полу. А мою жену взяли в заложники. Какой-то крайне уродливый мужичонка — настоящий гоблин схватил мою жену сзади за горло, а к её голове приставил пистолет.
Женщина орала, а «гоблин» пытался душить её свободной рукой, обхватив за горло.
А мои эсэсовцы бездействовали, равно как и все еще торчавшие в коридоре телохранители Гитлера. И мой приемный сынок гитлерюгендовец Герхард тоже стоял, как столб.