— Господин Вольфр-Икаруга, подождите! — неожиданно обращается ко мне Дорнье. Я выхожу, не обращая на нее внимания, и слышу, как Сэа со вздохом втолковывает коллеге:
— Спокойно, без обмороков. Он немного подуется и отойдет, с ним всегда так…
Дверь отсекла меня от них.
Далеко я, конечно, не уходил. Я пришел в кают-компанию и оперся об поручень, смотря в иллюминатор.
По правому борту — персы. Вон, прохаживается рогатый колосс с гироджетом наперевес — разведчичек, "Вишну"-класс, отсюда и рога.
По левому борту — вон, что-то горит. Там ооновцы. Там Вайомингские Ужасы ищут-рыщут в поисках одного-единственного человека, по чьей воле я оказался втянут в эту сомнительную авантюрку. Да, и зовут его Ванем Чхонли.
И там же — Аоки, мой учитель и друг. И Сигиллайт Инграм Виндикатор, человек с труднопроизносимым именем. Тоже ищут-рыщут.
И что самое характерное, интереса нашего тут вообще нету. А моего и подавно.
Мой интерес — "Нордлюфтцуг" в ангаре. Но я уничтожу его в честном бою. И его оператора тоже. Хильда Дорнье на меня подозрительно часто смотрит. Это мне совершенно не понравилось. Ну, женщины мне вообще совершенно не нравятся. Мужчины — тоже. Животные — тоже. Гадость это все, гадость, и я не понимаю ее, и понимать тоже не хочу. Потому что гадость, естественно.
А Сэа все-таки пришла по мою душу. Сразу после брифинга. В своих туфельках, узких джинсах и маечке без рукавов. На плечах шаль, в волосах шпильки. Чудом назвать язык не поворачивается. Такого чуда я бы врагу не пожелал.
Но вот ведь тоже друг, и я этого не скрывал. Между прочим, не хуже всех остальных друг.
— Твоими усилиями мы решили занять, м-м, выжидающую позицию. — как бы между делом сообщила она. — Ты задолбал уже, понимаешь? Вечно дуешься и срываешь ответственные мероприятия своими истериками…
— И ничего не могу с собой поделать, да. И вообще, вы и сами хороши. Нет бы серьезно отнестись к делу, а тут — одна выделывается, другой матерится…
— …третий истерит по поводу и без. Делай с собой что-то, ты уже даже меня задолбал.
— Да сделаю, сделаю я! Наверное…
— Ну так сделай. Ты же вроде многое переосмыслял, нет?
— А толку, если меня все вокруг постоянно бесит?
— Жуй таблетки.
— А это идея, кстати. — и правда, эмоциоподавитель мне здорово помог: мир под его воздействием воспринимался как-то серо, неинтересно и притупленно. Даже "Нордлюфтцуг" и его оператор, раньше заставлявшие меня дрожать от злости, не вызвали никакой реакции кроме легкого удивления. Так что не такая уж это и гадость, если бы не одно — рано или поздно вырабатывалось привыкание, а перспектива провести остаток жизни с притупленным восприятием окружающего(или ложиться на операцию по перестройке нервной системы, за которую могли содрать вплоть до годового бюджета какой-нибудь банановой республики) меня совсем не привлекала. Сознательно отказываться от большинства глупых и непонятных удовольствий — это одно дело, но лишать себя возможности ими же наслаждаться — это как-то слишком радикально.
Сэа раздраженно плюхнулась на диван.
— Идея, говоришь?
— Угу.
— Говно это, а не идея. Впрочем, как знаешь, меня ты все равно слушать не будешь.
— Ну что ты…
— Констатирую факт я, вот что. Эх-х ты, Вольфр-Икаруга… Я тебе уже говорила, что ты неблагодарная сволочь?
— Конечно.
— Ну так я повторяю это еще раз. И лично у меня в голове не укладывается, как такую сволочь земля носит.
— И что дальше? Я, типа, должен свою вину искупать? Может, еще и на колени встать? — вспыхнул я ни с того, ни с сего. — Знаешь, милая, а вот хер тебе с соей. И если ты думаешь, что своим бесконечным зудением и нытьем можешь добиться от меня взаимности — и не отнекивайся, твоими стараниями я о твоих мотивах если не знаю, то догадываюсь — то тебе уж точно не видать от меня ни взаимности, ни терпения. Да, оно у меня тоже имеет свой предел.
— Все сказал?
— Кроме того, что когда-нибудь хорошенько тебе врежу, если не перестанешь трепать языком.
— Сделай это, и можешь смело прощаться с чем-нибудь. Если повезет, отделаешься яйцами. — в голосе Сэа, как всегда взвинченном, угроза и вызов даже не скользили, а угрожали в любой момент пойти ко дну, как торпедированный экотеррористами танкер.
— Конечно, все что угодно. Угрожать ты можешь сколько угодно, но факта это не меняет: однако наша Аи сильно балована, если думает, что все вокруг ей должны по гроб жизни. И что-де нытьем можно чего-то добиться. Еще и от человека, который уже давно довел до ее сведения, что не заинтересован ни в жалких потугах на романтику, ни просто в досужем трахе по ночам. Да и еще наша Аи, которая сильно балована, не приемлет в данном вопросе никакой альтернативы кроме вот этого человека. Которому противно, блин, противно. Отвратительно. Страшно, если хочешь. Но нет, вот тебе надо ради удовлетворения своих низменных, прошу заметить, потребностей пристать к нему и начать его доводить, прекрасно зная, что результат все равно будет один и тот же.
— Много же ты понимаешь.
— Представь себе, Темпести, я все прекрасно понимаю. И если тебе это неприятно, то може-
Сэа вскочила с дивана и без предупреждения врезала мне под дых. Я оборвал свою фразу на середине, сложившись пополам от боли, но она одной рукой схватила меня за горло и рывком вздернула на ноги. Ее лицо исказила ярость — неподдельная ярость. Хватка была такой, что я не мог вдохнуть и рисковал задохнуться — воздуха у меня в легких не было.
— Ты! Ничего! Не! Понимаешь! — прорычала она. — НИЧЕГО!
Последовал еще один удар, тоже в солнечное сплетение, рука Темпести разжалась, и я рухнул на пол, как груда тряпья. Сэа с ненавистью посмотрела на меня, а затем развернулась и ушла прочь.
Я напряженно задышал. Каждый вздох отзывался болью в верху живота, а в глазах стояли слезы. Пережатое горло саднило.
— Твою… мать… — просипел я, приподнимаясь на руках и тут же оседая обратно.
Похоже, я ляпнул что-то не то.
Совсем не то.
***
Свободный город Тегеран, оккупационная зона ООН
— Говорит Террубис. Похоже, мы обнаружили его укрытие, сэр!
— Что значит "похоже", Террубис?!
— Мы еще не завершили осмотр здания, капитан, сэр!
— ИДИОТЫ!! Не завершили — не докладывайте! Координаты мне, живо!
— Сэр! Есть, сэр!
Кимэра прослушал координаты и движением пальца выключил встроенный в коммлинк диктофон, тут же поставив запись на анализ и вычленение данных координат. Виндикатор вопросительно поднял взгляд.
— Похоже они его нашли. Координаты у меня есть. — заверил его Аоки. — Недалеко отсюда, как я понял.
— Насколько недалеко?
— Минут пятнадцать ходьбы. Туда движется их командир, но где он и как быстро здесь будет, я не знаю.
— Если он далеко — примерно тогда же, когда и мы. Ублюдки по крышам скачут. И носятся побыстрее нас с тобой.
— Тогда лучше поспешить.
— Логично.
Они тронулись с места и быстрым шагом поспешили по улице. Уже за первым же поворотом направо раздался шум ротора, и оба оперативника прижались к стене ближайшего дома: над их головами прошумел одноместный вертолет с буквами "UN" на бортах. Большую часть небольшой машины занимала кабина, а под носом висел одинокий пулемет. Размерами вертолет был чуть больше автомобиля — едва ли четыре метра.
"Они еще и летают!.."
"Спокойствие, только спокойствие."