Его предшественник. Аббат де Берни, пустил дела на самотек, а когда решил предпринять меры, то пошел по пути, который завел страну в тупик. Иными словами, аббат подвергал сомнению проавстрийскую политику, которая была детищем короля, а также королевского консультанта и бывшей любовницы мадам де Помпадур.
Это была опасная затея. Людовик неоднократно предупреждал Берни, что нельзя подвергать сомнению краеугольный камень иностранной политики Франции. Но у аббата Берни возникли не просто сомнения. Он сообщил о них друзьям в меморандуме. «Перемена союзников», в результате которой Австрия, противник в последней войне, превратилась в верного союзника в нынешней, считалась одним из самых ценных достижений Людовика. В письме, датированном январем 1757 г., к графу де Бролье, будучи в настроении подумать о государственных делах, монарх писал своему доверенному лицу: «Этот альянс — моя собственная работа, и я думаю, что он — хорошая вещь».
Когда Людовик подумал, что Берни колеблется, он уволил его в своей обычной грубой манере — окончательно и без предупреждения. Но для короля было типично то, что вначале он дал грандиозный вечер в честь Берни, чтобы торжественно отпраздновать его недавнее повышение в сан кардинала. Понаблюдав за триумфатором в красной шапочке, Людовик через несколько дней опустил его на землю, отправив ему письмо, которое оказалось одновременно отставкой и приговором к изгнанию.
Шуазель оказался слишком умен, чтобы закончить карьеру точно таким же образом. Берни был высокого мнения о своем преемнике и даже немного побаивался его. В поздравительном письме аббат сообщал: отвага его преемника не знает границ, а нервы у него железные. Он (Берни) считает, что пал жертвой под бременем неблагоприятных обстоятельств. Но Шуазель сможет противодействовать им.
Аббат оказался прав: Шуазель был последней и лучшей надеждой Франции на успех в этой войне. Он в свои тридцать девять лет до сих пор преуспевал во всем, что задумывал. Новый министр происходил из Лотарингии, был родом из дворянской семьи. Его отец, маркиз де Стэнвиль, был главным советником двух последних герцогов Лотарингии, представляя их в Лондоне и в Версале. Будучи государственным служащим, имеющим отношение к международным вопросам, Стэнвиль очень сблизился с премьер-министром Франции кардиналом Флери после 1726 г.
Он также действовал в качестве посла герцога Тосканского в Париже, превратившись на этой синекуре в видного эпикурейца и гурмана. У Стэнвиля было пятеро детей (три мальчика и две девочки), все они оставили после себя след в нашем мире. Второй сын отличился на службе в Австрии, третий стал архиепископом, дочь — канониссой (женой каноника). Вторая дочь в 1759 г. вышла замуж за герцога де Грамона.
Семья Стэнвилей входила в огромную разветвленную систему, связанную кровным родством. Но настоящую историческую славу заслужил только старший сын. В двадцать лет он поступил на службу во французскую армию и принимал участие в военной кампании в Богемии и в отступлении из Праги в начале 1740-х гг. Позднее он служил во Фландрии под командованием великих французских маршалов Сакса и Ловендаля. Шуазель быстро продвинулся по военной иерархии: секунд-лейтенант в 1739 г., к 1743 г. он стал уже полковником, а в 1748 г. — бригадным генералом. Шуазель закончил войну в звании маршала лагеря.
В 1750 г. он женится на внучке финансиста Кроза мадемуазель де Шате — в то время пятнадцатилетней девочке. По общему признанию, это была красивая, очаровательная и умная девушка с приятным голосом. Все думали, что она станет прекрасной женой, но не прошло и года, как муж изменил ей.
Шуазель был решительным и безумным женолюбом, но, по сути, возможно, сохранял черты женоненавистника. Он любил покорять женщин, унижать их, лгать им, любить… и бросать.
Первый из множества парадоксов Шуазеля заключался в том, что, хотя он был, вероятно, самым успешным волокитой Франции 1750-х гг. (превосходя даже легендарного развратника, а заодно и политического соперника герцога де Ришелье), это был человек с безобразной внешностью. Он обладал невысоким ростом, большим лбом, маленькими глазами, толстыми губами, его волосы были рыжими. Но, подобно Джону Уилксу в Англии, чья любовная карьера не отставала от просто карьеры, будущий министр имел почти магическую привлекательность для женского пола.