В любом случае оба объективных интереса Швеции и общественное мнение превращали франко-шведский десант на Британские острова в химеру. С одной стороны, король Пруссии Фридрих рассматривался как защитник протестантизма, с другой, Швеция слишком зависела от британских рынков сбыта для своего железа и морепродуктов. Даже те шведские сенаторы, которые были англофобами и поддерживали Шуазеля, предупреждали его: они не будут сотрудничать в любом дерзком предприятии, например, во вторжении на Британские острова. Так заявил министру посол Швеции в Париже Ульрик Шеффер, притом — в решительном тоне.
Попытки Шуазеля обратиться к Швеции потерпели полный крах и даже вызвали нежелательные последствия: шведский посланник в Дании сообщил британскому послу в Копенгагене о замыслах французского министра. Даже вооружение и боеприпасы, заказанные в Швеции и оплаченные Францией, в конце концов, попали в руки противника, поскольку грузовые корабли шли через Амстердам. Там их захватили голландцы, действуя на основании сведений, полученных от британских тайных агентов.
Рассвирепев от полного крушения своих планов и обвиняя шведский двор в «утопизме», озадаченный Шуазель скрыл свой провал от коллег по Государственному совету. Он приступил к поискам альтернативных союзников.
Он не искал австрийской помощи, так как знал, что Габсбурги были древним врагом Стюартов. Но австрийский альянс все же предложил небольшой утешительный приз. Являясь гарантом нейтралитета бельгийской территории, Вена разрешила французам оккупировать Остенде на весь срок войны. Этот порт был полезной базой для десанта на Англию, там находилось много «диких гусей» (наемников из австрийской армии), которые добровольно вызвались присоединиться к Шуазелю, как только поползли слухи о вторжении.
Более мощной поддержки можно было ожидать от России после подписания в 1756 г. франко-русского договора. Поэтому Шуазель предложил канцлеру Воронцову, чтобы русские войска направились к реке Одер и взяли у Пруссии Штеттин. Там 10 000-12 000 солдат русской армии можно посадить на борт шведских кораблей, готовых выполнить совместные операции на севере Шотландии.
Шуазель доказывал, что ганноверскую династию можно легко свергнуть, так как Георг II близок к смерти, а его любимый сын герцог Камберленд поглощен смертоносной борьбой с принцем Уэльским и соперничающим двором в доме Лестера. Но предоставит ли Швеция корабли?
Андерс Йохан фон Гопкен, президент шведской канцелярии, не вел честной игры с Шуазелем. Он только претендовал на то, что заинтересован при условии твердых гарантий участия России. К тому же, Швеции должен быть пожалован остров Тобаго в Карибском море, а Франции придется резко увеличить свои субсидии Стокгольму.
А Воронцов был заинтересован в Швеции не более, чем шведы в нем. Он тоже водил за нос Шуазеля. Канцлер всегда был необыкновенно вежливым, но он никогда не представлял собой серьезного игрока в операции по вторжению.
Наконец Шуазель убедил одну из стран Балтийского моря, чтобы она присоединилась к его планам. Но, к его сожалению, эта страна была не гигантской рыбой, а относительно незначительной рыбешкой. Это Дания. Сначала она сохраняла сдержанность, объявленную Швецией частным образом, а Голландией — публично. Было заявлено, что план вторжения Шуазеля слишком похож на крестовый поход католиков по поручению Стюартов.
Шуазель ответил, что лично его целью была не революция на Британских островах, даже не реставрация Стюартов, а просто нанесение такого ущерба Англии, какой она уже нанесла Франции. Так можно добиться справедливых условий мирного договора. Делу французского министра едва ли могли помочь неуклюжие усилия агентов-якобитов, которые пытались успокоить опасения протестантов, распространив по Европе сведения: Чарльз Эдуард отрекся от католической веры и вступил в лоно англиканской церкви. Правда заключалась в том, что принц Стюарт перешел в протестантство в 1750 г. исключительно из политической целесообразности (сам-то он был деистом, если не настоящим атеистом). Но эта сенсационная «утка» не только ни в чем не убедила Европу, но привела к тому, что принц потерял многих старых друзей, но не приобрел ни одного нового.