Мальчуган скрипнул зубами, проклиная собственную дурость. Винге слегка улыбнулся, открыл кошель, достал монету и покрутил между большим и указательным пальцами.
— Повезло тебе, что на меня нарвался. Я не стану ждать твоих соперников. Терпение не входит в число моих достоинств.
Скороход облегченно засмеялся, показав дырку во рту, оставшуюся от двух выбитых зубов.
— Полицеймейстер хочет вас видеть. Сказал — немедленно. У себя дома, в Кузнечном переулке.
Винге кивнул и протянул ему монету. Мальчишка боязливо, словно ожидая подвоха, подошел, выхватил кругляш и пустился бежать. Одним прыжком перескочил низкий каменный забор, чуть не зацепившись ногой.
— На хлеб, а не на водку! — крикнул Винге вдогонку.
Мальчишка вместо ответа спустил штаны и звонко похлопал себя по голому заду.
— Еще пару таких поручений — и выбирать не надо: хватит и на то, и на другое!
И с победоносным смехом пустился бежать, на ходу натягивая штаны.
Ночь поглотила вестника, а Винге опять почему-то вспомнил про упавшую звезду и никак не мог сообразить: успел он загадать желание или нет?
Уже несколько месяцев полицеймейстеру Юхану Густаву Норлину обещали служебную квартиру, но пока ничего не дали. Он так и жил с семьей в старой квартире, в трех кварталах от биржи.
Винге поднялся по лестнице на третий этаж и остановился отдышаться.
Уже далеко за полночь. Квартира небольшая. Ясно, что ни одному ночному посетителю не удастся поговорить с хозяином, не перебудив при этом все семейство. Не удалось и Винге — едва он позвонил, где-то в соседней комнате заплакал ребенок и послышался голос укачивающей его матери.
Норлин встретил его в прихожей, без парика, в форменном кафтане, надетом на ночную рубаху.
— Сесил… спасибо, что так быстро отозвался.
Винге молча кивнул.
Они прошли в гостиную. Норлин показал на стул у изразцовой печи.
— Катарина поставила кофе, думаю, скоро закипит.
Полицеймейстер сел напротив и прокашлялся. Ему было явно неудобно, что он вытащил Винге из постели в столь поздний час.
— Труп нашли, Сесил. В Фатбурене, на Сёдермальме. Какие-то сорванцы заметили и уговорили пьяного инвалида выволочь его из воды. Состояние тела… Парень, который мне рассказывал, десять лет в страже, много чего насмотрелся. Его не удивишь. Но когда он начал описывать утопленника, согнулся вдвое и еле удержался, чтобы не оставить свой ужин у меня на ковре.
— А может, и не от этого. Насколько я знаю ночную стражу, перегонным они вовсе не брезгуют. Не перепил ли? А может, приснилось?
Норлин даже не улыбнулся. Винге устало потер глаза.
— Юхан Густав, ты обещал, что последнее дело, когда ты просил меня помочь, будет и впрямь последним. Не забыл? Я работал на вас весь год, самое время заняться и своими делами.
Норлин, ни слова не говоря, встал, вышел из комнаты и вернулся с булькающим медным кофейником.
— Моя благодарность не знает границ, — серьезно сказал он. — Я не могу вспомнить ни единого случая, когда твой вклад не превзошел бы все мои ожидания. Благодаря тебе наши показатели с зимы улучшились настолько, что всем ясно — ты оказал нам огромную услугу, и не одну. Но, положа руку на сердце, Сесил: разве я тоже со своей стороны?.. — Он попытался встретиться с Винге взглядом, но попытка не удалась: тот отвел глаза. Норлин вздохнул и поставил кофейник на стол. — Когда-то мы были молодыми, Сесил… Молодыми и нахальными, старались поскорее сделать себе имя в судах. Ты всегда был идеалистом, стоял на своем, чего бы тебе это ни стоило. А я… Жизнь подрезала мне крылья. Я умел идти на компромиссы, поэтому и стал полицеймейстером. А сегодня я тебя спрашиваю: часто ли мы сталкивались с серьезными преступлениями? Неграмотный фальшивомонетчик… еще кто-то жену убил и даже не озаботился молоток отмыть от крови. Пьяные дебоширы. Нет… на этот раз — что-то другое. Мы такого никогда не видели, ни ты, ни я. Если бы был кто-то еще, кому я могу довериться, — но такого нет. Среди нас живет настоящий монстр, Сесил, и он на свободе. Тело перенесли в церковь Святой Марии. Очень прошу тебя: последняя услуга. Больше никогда не буду тебя беспокоить.
Винге наградил Норлина таким пронзительным взглядом, что теперь отводить глаза пришлось полицейскому начальнику.
3
Кардель спустился с Мельничной горы, остановился и выплюнул коричневую табачную жижу. Успел привести себя в порядок: вымылся в колодце у родственника, попросил взаймы чистую рубаху. За известковой белизной домов, сливающихся с белесыми испарениями с Гульфьорда6, виден Город между мостами с примыкающим к нему Рыцарским островом — смутный темный колосс с редкими, загадочно подмигивающими огоньками.