Они сидели в баре на крыше клуба, а внизу, в парке а-ля Версаль Уильям Джонсон пел для членов клуба свой новый крутой хит «Happy lady», «Счастливая леди».
– Откуда ты? – После первого же мартини Марк наклонился к Валенсии, и медовый запах ее оголенного плеча и открытой шеи оглушил его, как первый вдох марихуаны.
– Из Майами, – отозвалась она, и ее роскошные волосы шелково коснулись его щеки.
– Там родилась?
– Да…
Поскольку песня Джонсона набирала громкость, разговаривать им пришлось короткими фразами.
– Но ты кубинка, не так ли?
– Точно.
– А родители беженцы?
– Вроде того.
Ее загорелые плечи и крутая линия груди, уходящая под верхний край легкой блузки, кружили ему голову, и она понимала, что он придумывает новые вопросы только для того, чтобы наклоняться к ней.
– То есть твоя семья в Майами?
– У меня нет семьи. Мама уже там… – Валенсия показала пальцем на темное небо над нами.
– Извини… Будешь еще мартини?
– Буду.
– Стив! – позвал он бармена. – Сделай нам два двойных.
Валенсия усмехнулась:
– Решил меня споить? Забудь.
– Уже забыл, – согласился он. – А твой отец жив?
– Хочешь просить у него моей руки?
Он смешался:
– Ну… Пока нет…
Внизу, на эстраде Уильям Джонсон уже пел «Где же ты, Мэрилин Монро?». Стив поставил перед ними два новых бокала с мартини. Марк пригубил свой и снова наклонился к Валенсии:
– Но ты учишься в Принстонском универе? На каком факультете?
– На экономическом. – Валенсия полными губами тоже коснулась мартини.
– Круто! И живешь в общежитии?
– Да.
Он удивился:
– А бегаешь в парке Делавэр? Но ведь это далеко! Зачем?
Валенсия вновь повернулась к нему и посмотрела в глаза:
– Честно?
– Конечно!
Она усмехнулась:
– Ищу миллионера.
– Ну-у… – Он не понял, шутка это или… – В Америке миллион миллионеров. Даже в Майами пойди в любой клуб…
– А я не хочу в любой, – перебила Валенсия. – Я хочу миллионера, который будет миллиардером.
– Как Билл Гейтс?
– Хотя бы как Цукерберг.
– А зачем?
– А, по-твоему, такая женщина не достойна миллиардера?
Он окинул ее оценивающим взглядом, сужающимся на ее лице. На этом лице не было ни тени улыбки, и Марк понял: она не шутит. И это задело его самолюбие – какого черта эта кубинка говорит ему, что он-де и не нобелевский лауреат, и не миллиардер? Что она хочет этим сказать? Что он ее не достоин? Ладно, сейчас он ей ответит.
– Ты хочешь тоже честно?
– Да, – улыбнулась она.
– Есть такой старый фильм «Красотка». Там Ричард Гир платит Джулии Робинс три штуки за неделю. Видела его?
Повисла пауза. Валенсия, не отрываясь, смотрела ему в глаза, и он решил, что перебрал, что сейчас она плеснет ему в лицо свой двойной мартини. Но вдруг усмешка тронула ее глаза и губы:
– Я стою в тысячу раз дороже.
То есть она сама – студентка Принстона! – объявила, что продается! Конечно, цену назвала запредельную, но он с ней сквитался и, черт возьми, – торг открыт! Марк расслабленно улыбнулся:
– Хорошо. Я дам тебе две штуки.
Снова пауза. Валенсия, отвернувшись, молчала – не то готовилась дать ему пощечину, не то обдумывала его предложение. Затем одним глотком допила мартини и повернулась к Марку:
– А ты видел «Тутси»?
– Это где Джессика Лэнг выплеснула шампанское в лицо Дастину Хоффману?
– Да. Закажи мне еще мартини.
Нужно отдать ему должное – он не струсил, а повернулся к бармену:
– Стив, еще мартини. Меня в нем искупают.
Она усмехнулась:
– Ты смешной и храбрый. Ты мне нравишься.
– Пять штук!
Валенсия взялась рукой за ножку нового бокала, и Марк снова напрягся, ожидая мартини в лицо.
– О’кей, – сказала она. – Вот мой ответ: первая ночь даром. Но если ты захочешь вторую – десять штук. А если третью – сто. Идет?
Он тут же встал:
– Пошли!
Но она не шевельнулась.
– Остынь. Сначала ты принесешь мне свой свежий анализ крови PCR – полимеразной цепной реакции[1].
Марк изумился:
– Анализ крови? Зачем?
– Потому что я не терплю презервативы.
3
В его доме не было ни Уильяма Джонсона, ни Мелани Торнтон, ни даже «Энигмы» или «Deep Forest». Оно и понятно – Марк был серьезным ученым, доктором наук, и он не врал про нобелевскую через три года. Автор четырнадцати патентов в области нанотехнологий и шести публикаций в журнале «Science»[2], который печатает статьи только с одобрения двух рецензентов – лауреатов нобелевки, – он год назад получил Национальную медаль технологий и новаций за теорию создания сверхъёмких наноаккумуляторов и теперь двигал эту теорию к практической реализации, которая сделает полную революцию в энергетике.