Навсегда. Навсегда. Навсегда.
Алекс навсегда улетает в Москву. А мне учиться ещё три года.
Получается, Романов с самого начала знал, что у нас лишь временная интрижка?
В то время, как я думала, какую комнату в его доме мы переделаем под детскую, Алекс решал, что из вещей забрать с собой в Москву. Навсегда.
Я ведь тоже, окончив университет, собиралась вернуться на Родину. Но в последние месяцы решила, что полюбила Стокгольм. Потому что здесь он. Алекс.
А Алекс решил, что я не достойна знать правду.
— Простите, — сказала, перебив Романова-старшего, — мне надо отойти.
Мужчины поднялись вслед за мной.
— Тебя проводить? — озабоченным голосом поинтересовался Алекс.
Я мотнула головой, так и не взглянув на парня. Я боялась смотреть в его лицо. Кто знает, что я там увижу? А вдруг не выдержу, и позорно разрыдаюсь прямо здесь, в ресторане со звездой Мишлен…
Я взяла в руки чёрный клатч, который всё это время лежал у меня на коленях, и, развернувшись на ватных ногах, направилась в сторону дамской комнаты. Прошла мимо и вышла на улицу. Остановила проезжающее мимо такси и назвала адрес общежития.
Знаю, что Тири у Ильяса. И её не будет как минимум до утра. Поэтому я смогу там спокойно умереть.
ГЛАВА 24
Легче не становилось.
Алекс начал звонить, как только я села в такси. Я поставила телефон на беззвучный и старалась не обращать внимания на светящийся экран. А он всё звонил и звонил.
Зайдя в свою маленькую комнатку, обрадовалась, что соседки действительно нет. Сбросив очередной звонок от Романова, всё же написала ему смс: «Я побуду в общежитии». Звонки прекратились.
Не было сил принимать душ, поэтому я, размазав ватным тампоном тушь по глазам, переоделась в тёплую пижаму и залезла в кровать.
Слёзы настигли меня примерно на пятом «почему». Я оплакивала своё разбитое сердце несколько часов. Подушка промокла, одеяло, которым я укрывалась с головой, тоже. И под утро я так и уснула, в луже разбитых надежд, измученная, одна.
На следующий день Тири так и не объявилась.
Алекс звонил утром. Потом сразу после обеда и вечером. Я не отвечала. Я весь день думала, и мысли мои были не радужные. Белая полоса моей жизни оказалась перепачкана огромными тёмными пятнами недоверия. Обмана.
Я не склонна делать неверные выводы на эмоциях. Я всё понимаю.
Наверняка, Алекс ещё до начала наших отношений думал о том, что может причинить мне боль. Знал, что уедет, но не сказал. Он хотел меня. А Романов всегда получает то, что хочет. Я знаю, что стала дорога ему. По-настоящему. Но ничего уже нельзя поменять.
Что изменилось бы в наших отношениях, если б я узнала о предстоящем переезде Алекса? Понятия не имею. Знаю только, что я снова не жалею. Эти четыре месяца я была счастлива, как никто и никогда. И буду вечно благодарна Романову за это. Я всегда буду вспоминать его с улыбкой. Вот только огромной проблемой остаётся то, что он сломал мою жизнь. Я уже никогда не смогу полюбить кого-то так же сильно, как люблю Алекса.
Что? Мне всего восемнадцать? Моим родителям было по пятнадцать, когда они познакомились, а папа до сих пор любит маму.
Отцу я написала смс, соврав, что заболела и не приду. Или я не соврала? Я больна. Я очень больна. Иначе, почему всё тело ломит? Болит душа… От этого помогают таблетки? Думаю, нет — в шкафчике у отца было бы полно тюбиков.
Тири объявилась ближе к ночи, и я сделала вид, что сплю. Подруга удивлённо охнула, заметив меня, и тихонько улеглась в кровать.
Утро понедельника было испытанием. Мне предстояло весь день отсидеть на занятиях и делать вид, что я жива.
— Романов в командировку что ли укатил? — спросила Тири, заметив, что я зашевелилась в постели.
— Ага, — постаралась придать голосу беспечности. Осиплость можно списать на утреннюю хрипотцу.
Сегодня болтливость Тири была как нельзя кстати. Пока мы шли до университета, подруга пересказывала во всех подробностях события прошедших выходных, а я делала вид, что слушаю, пока сама вопреки здравому смыслу думала лишь о том, почему Алекс ещё ни разу не позвонил с утра.
В кофейне уже ждала Кэйт. Тири убежала в нужный ей корпус, и всё внимание Кати было приковано ко мне.
— Ну, рассказывай, как прошёл ужин с богатеньким папой? Он ел младенцев и запивал их кровью девственниц?
Я улыбнулась, изо всех сил стараясь выглядеть естественно. Я не хочу ни с кем обсуждать произошедшее.
— Нет, — ответила как можно непринуждённее. — Он вполне обычный. Дружелюбный. Отличный мужик.