Глава 4.
- Когда мы будем у Мальты? - тихо спросил Маккой у Джима, практически касаясь губами уха и легко облокотившись на его плечо. Даже такого незначительного контакта хватало, чтоб заставить его думать о друге немного в другом ключе. Так сказать, в очень и очень неправильном. К тому же - он внимательно посмотрел на врача - тот не давал ни малейшего повода, предположить, что... скажем так, его желания не будут отвергнуты самым болезненным из всевозможных способов. Все офицеры вновь были в столовой и весело предавались празднованию законной победы. Что радовало особо, на борту Энтерпрайза не было ни одного раненного настолько серьезно, чтоб освободиться от вахты. - Завтра ближе к вечеру - ветер слишком слабый, продолжаем миссию, - привычно отозвался Джим, с удовольствием отставляя опустевший бокал. Он заметил, да и то только потому, что наблюдал за ним, что доктор почти не пил. - А что, ты сильно спешишь к... как ты тогда выразился, доступным красоткам? ...и планируешь прыгнуть за борт и добираться до берега вплавь? - Нет, добираться до берега вплавь я не планирую, - рассмеялся Боунс, словно услышал крайне забавную шутку. - Что в этом смешного? - почти обижено спросил Кирк. - Понимаешь ли, - проникновенно начал врач, объясняя и так же тихо, близко и интимно склоняясь к нему, - я не умею плавать! - Правда, что ли? - изумленно спросил Джим и Маккой в ответ легко пожал плечами. - Да вот, как-то всю жизнь не надо было. - Это невероятно! - продолжал громко восхищаться Портер, вовлекая их в разговор и заставляя отвести взгляд друг от друга. - За время трёхчасового боя на расстоянии пистолетного выстрела на «Энтерпрайзе» никто из членов экипажа не был убит! Это колдовство, господа! Черная магия! Капитан, Вы случайно не продали душу дьяволу за вечную удачу в морских боях? - О, нет-нет, мистер Дэвид! Как можно, я истинный христианин и правильный католик, - картинно оскорбился Джим. - Лучше подумайте о том, что через сутки, - он исправил себя, - ну почти, мы будем на Мальте и сможем неплохо отдохнуть, - намекнул Кирк, - пока эскадра Дэйла наслаждается только обществом друг друга. Сильных брутальных мужчин. Мы же будем наслаждаться обществом милых дам. - Порт и девицы, - мечтательно вздохнул Лэйн. - Доступные девицы, - многозначительно уточнил доктор, с иронией глядя на капитана. - Ох, дамы стали слишком откровенны, - печально начал Портер, заглядывая в опустевший бокал. - Мне, знаете ли, не хватает таинственности, сэр. Щиколотка, мелькнувшая под вьющимся подолом платья... Приятная округлость бедра, угаданная сквозь ткань... - Да вы просто ужасный бесстыдник, Дэвид! - чопорно отозвался Маккой, веселясь. - Безусловно! - Но да, леди определенного рода занятий последнее время носят только корсеты и безвкусные платья. - Ладно, господа, наш разговор зашел на недостойную для джентльменов тему, так что желаю вам всем спокойной ночи. Через полчаса и капитан вслед за доктором покинул высшее общество, всласть наговорившись о том, что Маккой емко охарактеризовал «недостойным». Решившись проветриться, он поднялся на корму, размышляя, что было бы довольно глупо и неосмотрительно в таком состоянии свалиться за борт и утонуть. Настала короткая южная ночь. На небе сияли звезды, отражаясь золотой пылью в темных водах. Засмотревшись, Джим с ходу врезался в нактоуз*, споткнулся и зашипел. И только грязно выругавшись на клингонском заметил, что не один. Доктор выглядел разочаровано. - Эндер, ты мне недавно демонстрировал свое знание этой шхуны. Заставлял меня завязывать тебе глаза и битый час бродил по кораблю, ни на что не натыкаясь, - упрекнул его Маккой. - Что с тобой случилось? - Ничего. - А что за странный язык? - любопытно произнес врач, подходя ближе. - Арабский, - настороженно предположил Кирк - вот будет досадно, если Кестер его знает, - какой-то из диалектов, - дальше врал Джим и внезапно его озарило, чем же можно отвлечь Маккоя. - А как насчет сеанса экзорцизма? Ну, помнишь? Я - одержим. - Боюсь, - Боунс демонстративно поморщился, глядя на напряженно застывшего капитана, - я не настолько чист душой, избавлен от пороков и безгрешен, чтоб проводить экзорцизм. К тому же я не верю в то, что ты одержим. А без веры - все это просто бессмысленный набор слов. И что нам делать с тем, что ты считаешь, будто я злобная тварь из морских глубин? Ведь считаешь, да? - Так ты не умеешь играть на скрипке? - огорчился Джим. - Не умею! - он страдающе прижал пальцы к вискам. - Ты думал, я не замечу, с каким упорством ты не спрашивал меня о никсах? - Они должны уметь играть на скрипке! - возмутился Кирк. - Почему доставшийся мне со всего необъятного океана никса не играет? - Нет, - Боунс кинул на него полный укора взгляд, - я выменял свою бессмертную душу на более практичный талант врачевателя. И прочие приятные мелочи: вроде способности оживлять мертвых и ходить по воде. Всегда считал игру на скрипке чем-то вроде глупости и забавы. - Скажи, что ты шутишь? - серьезно попросил Джим, непроизвольно положив руку ему на плечо и сильно сжимая. - Шучу, - послушно повторил Маккой, так же аккуратно коснувшись его локтя и это прикосновение ощущалось расплавленным железом. Привычное напряжение между ними стало еще более давящим и навязчивым. В странном и неуютном молчании, не сговариваясь, они дошли до капитанской каюты и, переступив порог, вцепились друг в друга. Жадно целуясь, наслаждаясь, тем, как идеально их тела подходят друг другу. Ловя чужое дыхание и до боли сжимая объятия. Джим ощутимо сильно прижал врача к двери и вслепую, не желая ни на секунду отрываться от его губ и прекращать этот дикий жаркий поцелуй, попытался закрыть дверь. Боунс плавно вывернулся из захвата и, вызывающе улыбнувшись, сам закрыл ее на засов. - Ты боишься, что я сбегу? - мягко поинтересовался он, своим одуряюще красивым и низким голосом. - Очень, - проникновенно и влюбленно ответил Кирк, кивнув. - Я вот тут вспомнил... - продолжил Джим, совсем не ласково касаясь его сквозь ткань и наслаждаясь тем, как перехватывает дыхание у Маккоя, - за это же полагается смертная казнь? Разве нет? - И ты именно сейчас об этом вспомнил? - изумился врач, когда его ладонь жарко обхватила чужой член и Джим задохнулся от нахлынувших ощущений, к тому же в процессе стягивания одежды со своего капитана доктор явно преуспел больше. - Обычно такое осознание накатывает ближе к утру... Он так спокойно посмотрел в глаза Джиму, что тот догадался - это лишь видимость. - В случае огласки нас повесят на реях «Энтерпрайза», высоко и на короткой веревке. - Я все равно хочу тебя, - ответил правду Джим. Он так сильно желает его - и не понимает почему. Вожделеет. Что-то намного сильнее обычного желания секса. Да, они всегда были близки, даже более, чем очевидно, следовало бы друзьям. Возможно, просто никто не хотел быть первым, шагнувшим за грань? - Взаимно. И это самое прекрасное, что мог ему ответить Боунс. Его рука движется вверх и вниз по всей длине, так правильно сжимая, и они полностью поглощены болезненными поцелуями-укусами. И Джим думает о том, как же он будет смотреть в глаза Маккою, настоящему Маккою, когда вернется. Если вернется... Он никогда в жизни никого не хотел так сильно, как сейчас его. Маккой толкнул его на кровать и, с неизменной улыбкой, опираясь на колено и склонившись над ним, произнес: - Судя по тому, что ты уже почти раздет, а я все еще - не очень, - он принялся показательно-медленно расстегивать рубашку, его руки двигались с невообразимым изяществом и Кирк тяжело сглотнул. Почему он никогда раньше не замечал его выверенную грацию? Нет, он замечал, смотрел, но не видел, - можно судить о том, что я явно больше тебя заинтересован в происходящем, капитан. В неверном свете качнулся, гипнотизируя своим движением, светлый восьмигранный крест, отражая отсветы. - Сомневаюсь, - возразил Кирк, как и в первый вечер, поймав его за цепочку и притягивая ближе, обжигая поцелуями шею и плечи. - Проверим? Он облизывает губы и у Джима вновь перехватывает дыхание. Это выглядит так невообразимо пошло и в то же время слишком соблазнительно. Рука скользит от шеи вниз, к бедрам и Джим невольно выгибается от того, насколько это сильное и властное движение обжигает. Дальнейшее он помнит фрагментами, полностью утонув в своем отчаянном, всепоглощающем желании. Все воспринималось слишком детально прорисованным сном, особенно то, как одуряюще горячо и влажно губы Маккоя скользят по его члену. Глаза его такие поразительно черные в этом освещении, и это внезапно странно тревожит: светлой радужки не видно и кажется, что на тебя смотрит сама тьма. - Боунс, стой! - на последнем слове его голос предательски сорвался. Кирк хватает в кулак его волосы, удерживая, и они как раз такой длины, чтобы удобно ухватиться. И это внезапно вызывает волну воспоминаний: они с Леонардом в каком-то баре, тот раздосадовано и печально утыкается лбом в сложенные на столе руки, а Джим впервые неуверенно касается его волос, скользит по ним пальцами, зарываясь в пряди в жесте утешения. Все произошло именно тогда, понимает он. Господи, как можно влюбиться и не заметить этого? - Стой. Не так, я... - и Джим осознал, что слова закончились, но Леонард его понимает. Он его всегда понимает. Боунс, словно огр