По всей видимости, Тутолмин ответил, что до него доходили слухи о том, будто бы колодники выпущены и были увезены пожарные трубы. «Это не подлежит никакому сомнению!» — заявил Наполеон. Далее он спросил: «Этот Ростопчин бросил вас без какого-либо предупреждения, без каких-либо инструкций?» — «Государь, мы руководствовались в течение августа месяца секретным приказом императрицы-матери выехать как только опасность станет неизбежной. Мы находились в ожидании уведомления, которое нам должны были дать; каждый день мы ходили к губернатору Ростопчину, однако вплоть до последнего момента он держал нас более чем в полном неведении». Далее Тутолмин вновь начал благодарить императора за оказанную помощь. Наполеон, в свою очередь, спросил, чем он может ему помочь. «Сир, — ответил Тутолмин, — позвольте обратиться к нашей покровительнице и сообщить, что наш дом, о котором она думает, что он потерян, чудесным образом сохранился». — «Хорошо, напишите; я велю отвезти ваше письмо на аванпосты»[813].
Несколько минут беседа была посвящена вопросам администрации Воспитательного дома. Тутолмин представил собеседнику ведомость о числе детей[814]. Бегло просмотрев ее, Наполеон сказал с улыбкой: «Вы увезли в Казань всех взрослых девиц!» По поводу продовольствия Тутолмин сообщил, что имеет его только на один месяц, и сейчас, так как все подрядчики оставили Москву, он лишен возможности возобновить запасы на последующий срок. По-видимому, Наполеон в этой связи не преминул осведомиться, как действует система снабжения всей Москвы продовольствием.
В этот момент взгляд императора упал на пожары, которые были видны из окна, выходившего на Замоскворечье, и он снова заговорил о варварстве Ростопчина. «Несчастный! — воскликнул Наполеон. — К бедствиям войны, и без того великим, он прибавил ужасный пожар, и сделал это своей рукой хладнокровно! Варвар! Разве не довольно было для него бросить бедных детей, над которыми он первый попечитель, и 20 тыс. (в русских текстах указано 10 тыс. — В.З.) раненых, которых русская армия доверила его заботам? Женщины, дети, старики, сироты, раненые — все были обречены на безжалостное уничтожение! И он считает, что он римлянин! Это дикий сумасшедший!»
Разрушенная улица. Москва. 1814 г. Раскрашенная литография 1826 г. по рис. Д. Джеймса. 1814 г. По словам художника, рисунок был сделан на одной из улиц позади Воспитательного дома
Все это, как можно понять, Наполеон произносил очень эмоционально, рассчитывая произвести на собеседника должный эффект. Затем он резко сменил тон и начал говорить о своих личных чувствах к императору Александру и о своем желании закончить эту войну. Он сказал, что мир будет легко заключить в том случае, если между двумя императорами не будет интриганов. На этом беседа, продолжавшаяся в общем недолго — примерно в течение получаса, завершилась. В течение всей беседы Наполеон оставался на одном месте, «как вкопанный», — пишет Тутолмин. Прощаясь с ним, Наполеон просил Ивана Акинфиевича написать императору Александру рапорт и отправить его с одним из чиновников, находившихся при Воспитательном доме.
Тутолмин на следующий день вновь приезжал в Кремль, на этот раз с письмом, подготовленным для отправки в Петербург, но не запечатанным, чтобы познакомить с его содержанием французского императора. По утверждению же Фэна, письмо было адресовано Марии Федоровне (!) и заканчивалось следующими словами: «Мадам, император Наполеон страдает, видя нашу страну почти полностью разрушенной средствами, которыми, говорит он, не подобает вести обычную войну (bonne guerre). Он убежден, что если между ним и нашим августейшим императором Александром никто не будет стоять, их старая дружба тотчас же обретет свои права, и все наши несчастья закончатся»[815]. Однако мы полагаем, что Тутолминым было тогда подготовлено только одно письмо — императору Александру I.
813
Фэн утверждает, что Тутолмин просил разрешения отправить письмо Марии Федоровне, на что французский император дал согласие. Но большинство материалов свидетельствует, что было только письмо к Александру I. В фондах ОПИ ГИМ нами найден набросок текста неизвестного лица, относящийся, вероятно, к сентябрю 1812 г.: «Ещё сказывают, что Ивана Акинфиевича Тутолмина призывал Наполеон и велел ему от себя государю императору написать и послать с нарочным офицером, коего он сам избрать соизволил». Далее в тексте говорится, что Тутолмин представил Наполеону это письмо «на прочтение и потом отправил» (ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед хр. 213. Л. 5об.).