В сгустившихся сумерках русский арьергард медленно отошел на несколько верст от города и расположился на ночлег[109]. Весь вечер и всю ночь из Москвы через неприятельские пикеты продолжали просачиваться москвичи и отставшие одиночные солдаты. Иногда их задерживали, но чаще пропускали через посты, и они уходили туда, где горели русские лагерные огни[110].
Авангард Мюрата расположился на юго-восточных окраинах города, охватывая Покровскую, Рогожскую, Проломную и Семеновскую заставы[111]. Совершенно определенно можно указать на дислокацию пехоты авангарда. Так, Легион Вислы провел ночь под открытым небом возле Семёновской заставы. При этом командир дивизии генерал Клапаред расположился в монастыре, находившемся рядом с камер-коллежским валом[112]. Дивизия Дюфура встала, как пишет Дедем, у «Владимирской заставы»[113].
Имеются точные указания и о дислокации саксонской бригады И.А. Тильмана из 7-й дивизии тяжелой кавалерии: она расположилась «в четверти часа от города» «слева от дороги на Коломну». Недалеко от бивака саксонских кавалеристов оказалось кладбище, где «в красивой церкви происходило богослужение». Так как церковь была заполнена множеством людей, Тильман приказал выставить возле церкви охрану во избежании конфликтов местного населения с солдатами[114].
Начиная от Рязанской дороги и до Петербургской была протянута цепь постов[115]. Сам Мюрат со штабом уже к 7 часам вечера разместился в прекрасном доме заводчика И.Р. Баташова за Яузским мостом на Швивой (Вшивой) горке[116].
Авангард Мюрата предназначался, как известно, для преследования русского арьергарда (точнее — для следования за ним). Какие же части должны были контролировать ситуацию в самом городе? Первоначально с этой целью в город были отправлены только элитные жандармы, насчитывавшие несколько сот человек. Это было всё, чем вначале мог располагать назначенный военным комендантом Дюронель. Он вошел в город вместе с головными частями Неаполитанского короля. Сопроводив Мюрата до Рогожской заставы, он вместе с Гурго возвратился в Кремль[117]. Всюду блуждали отставшие русские солдаты, непонятные личности в гражданском или полувоенном платье, по временам слышались выстрелы[118].
Дюронель, сообразуясь с малочисленностью жандармов, находившихся в его распоряжении, решил ограничиться охраной Кремля и Воспитательного дома (благо, что чуть позже к Дюронелю явился сам И.А. Тутолмин, главный надзиратель этого дома, и, сопроводив небольшой отряд жандармов к месту назначения, прекрасно его устроил). По свидетельству Коленкура, Дюронель «отправил императору просьбу о присылке каких-нибудь воинских частей». «Император предписал ему обратиться к герцогу Тревизскому (Мортье — В.З.)», корпус которого должен был занять город[119].
Действительно, дивизия Ф. Роге из Молодой гвардии вошла в русскую столицу вслед за авангардом Мюрата. Батальоны дивизии, одетые в «большую форму», вступили в город повзводно, с музыкой в голове каждого полка. Бургонь из полка фузилеров-гренадеров писал, что сигнал к вступлению в город его полк, стоявший у самой заставы, получил в 3 часа дня[120]. Лишь только авангард полка, состоявший из тридцати человек во главе с лейтенантом Серрарисом (Serraris) перешел мост через Москву-реку, «как из-под моста выскочил какой-то субъект и направился навстречу войскам: он был одет в овчинный полушубок (d’une capote de peau de mouton), стянутый ремнем, длинные седые волосы развевались у него по плечам, густая белая борода спускалась до пояса. Он был вооружен вилами о трех зубьях (d’une fourche a trios dents), точь-в-точь как рисуют Нептуна, вышедшего из вод. Он гордо двинулся на тамбурмажора, собираясь первым нанести удар; видя, что тот в парадном мундире, в галунах, он, вероятно, принял его за генерала. Он нанес ему удар своими вилами, но тамбурмажор успел уклониться и, вырвав у него смертельное оружие, взял его за плечи и спустил с моста в воду, откуда он только перед тем вылез; он скрылся в воде и уже не появлялся, его унесло течением…» Вслед за этим по фузилерам-гренадерам еще неоднократно стреляли какие-то мужики, но «так как они никого не ранили, то у них просто вырывали ружья, разбивали, а их самих спроваживали, ударяя прикладами в зад»[121]. Когда фузилеры-гренадеры вышли на Арбат, их поразило полное безлюдье, «…некому было слушать нашу музыку, игравшую “Победа за нами!”»- сетовал Бургонь. Только «кое-где попались одни слуги в ливреях, да несколько русских солдат».
109
Лейб-казачий и Изюмский гусарский полки не успели выйти на Рязанскую дорогу и выступили на соединение с отрядом Ф.Ф. Винцингероде по дороге на Владимир.
110
Одним из тех несчастных, которым не удалось той ночью уйти из Москвы, оказался прапорщик В.А. Перовский, задержанный Себастьяни.
111
104Возможно, что часть авангарда, например, бригада карабинеров из дивизии Дефранса 2-го кавалерийского корпуса, расположилась у южных окраин Москвы (См.: Manuscrits de carabiniers. P. 215). Правда, некоторые обстоятельства заставляют в этом сомневаться. Согласно свидетельствам Нордгофа и Перовского, в той части Москвы, которая примыкала к Калужской и Серпуховской заставам, вечером 14-го и в ночь на 15-е сентября вообще не было ни одного неприятельского солдата (Histoire de la destruction de Moscou. P. 83; Из записок покойного графа Василия Алексеевича Перовского. Ст. 1034). М. Кукель считал, что карабинеры расположились «у Владимирской заставы» (Kukiel М. Op. cit. Str. 214), правда сам странным образом перепутал 1-й и 2-й резервные кавалерийские корпуса.
113
Dedem de Gelder. Op. cit. P. 251; Журнал дивизии Фриана // Chuquet A. La Guerre de Russie. Ser. 2. № 19. P. 60. Под «Владимирской заставой» здесь следует понимать, по-видимому, все же Проломную или даже Рогожскую заставу. (А.А. Васильев утверждает, что дивизия Дюфура встала у Покровской заставы).
118
Среди чинов армии ходил рассказ о том, что Гурго, возвратившись в Кремль, захватил там то ли 40, то ли 60 «казаков с помощью одного уланского офицера, который сопровождал его в этой экспедиции» (Soltyk R. Op. cit. Р. 269; Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т. 1. P. 4). Возможно, это были те самые несчастные полупьяные патриоты, которые были захвачены у Арсенала и которых сторожила рота вольтижеров из бригады Дедема.
121
Ibid. P. 2–13. He менее примечательная встреча запомнилась Г. Брандту, капитану из Легиона Вислы. Во время одной из остановок колонны авангарда «человек громадного роста…, в синей поддевке, застегнутой до самой шеи, вышел из запертого дома и хотел перейти через улицу; ни слова не говоря, он растолкал солдат, которых на улице было множество. Так как войскам перед вступлением в город был отдан строжайший приказ хорошо обращаться с жителями, солдаты ничего ему не ответили; но когда он толкнул офицера, последний выругал его и пригрозил ему шпагой, после чего и солдаты стали огрызаться. Он, ни слова им не отвечая, разорвал поддевку, обнажил грудь и крикнул: “Вонзайте ваши клинки в грудь русского!” Эти слова заставили всех замолчать. Русский с вызывающим видом ушел, открыл дверь маленького домика и запер ее изнутри так старательно, что все мы это слышали» (Цит. по: Наполеон в России глазами русских. С. 289).