Его путь лежал в совершенно сгоревшую Арбатскую часть. Но, вероятно, еще не доехав до пепелища Арбатского театра, который находился у Арбатских ворот, он свернул вправо — достиг менее пострадавшей Тверской части, а затем въехал в хорошо сохранившуюся Мясницкую часть. Возможно здесь, а возможно и ранее — по дороге из Петровского, император встретил толпу беженцев из числа московских иностранцев. Им удалось обратить на себя внимание императора, и Наполеон отдал приказ обеспечить их кровом и питанием. По утверждению Фэна, Наполеон распорядился, помимо этого, предоставить им первую помощь в 50 тыс. рублей[655]. Эта миссия была возложена на аудитора Государственного совета г-на Буша, который, как говорит Фэн, был известен своим религиозным усердием[656].
Объехав окрестности Кремля с севера, Наполеон оказался у каменного Москворецкого моста. Император въехал на него, но затем почти сразу возвратился на северный берег и двинулся по набережной в сторону Яузы[657].
«Император проезжал по большой набережной Москвы-реки, — пишет Фэн, — и среди этих сцен боли, он увидел, что Воспитательный дом остался цел. Он обратился к своему секретарю-переводчику Лелорню (по русской версии — к генерал-интенданту М. Дюма — В.З.). “Поезжайте и посмотрите от моего имени, — сказал он, — что сталось с этими маленькими несчастными”»[658] Это событие будет иметь в дальнейшем важные последствия.
А.Ж.Ф. Фэн, секретарь-архивист кабинета императора Наполеона
Миновав квартал Воспитательного дома, Наполеон пересек Яузский мост и двинулся к Петровской заставе. Выехав за Камер-коллежский вал, он поехал вдоль его на север и, либо через Рогожскую заставу, либо через Проломную, снова въехал в город. Дальше его путь лежал к двум большим военным госпиталям — Лефортовскому и Екатерининскому дворцам. Император решил их не посещать, но выслушал доклад о их состоянии. По-видимому, основную массу больных и раненых здесь составляли русские, которые были практически без медицинского присмотра и средств к существованию. Затем император пересек каменный Дворцовый мост и проехал возле сгоревшего накануне Слободского (Желтого) дворца. После этого двинулся ближайшей дорогой к Кремлю, куда и прибыл в 4 часа вечера[659].
К тому времени части Старой гвардии, находившиеся с императором в Петровском, также возвратились в Кремль. Фантэн дез Одоард записал в дневнике, что гвардия прошла «вдоль куч руин и пепла» и вновь расположилась в Кремле[660]. Вернулись из Петровского в Москву и многочисленные службы. «Мы возвратились в город, — пишет интендантский чиновник Проспер своему отчиму, — и не увидели ничего, кроме развалин и пепла». И далее: «Бульвары, где можно было увидеть самых хорошеньких жительниц, уничтожены. Большой деревянный театр разрушен, как и множество огромных зданий»[661]. Заселился «в один из домов напротив Кремля» префект двора Боссе[662]. Пейрюсс «возвратился в Кремль, в…жилище, перед которым лестница со львами (l’escalier des Lions)»[663]. «Я возвратился, — записал в дневник Кастеллан, — в новое помещение прямо напротив старого, сожженного накануне. Этот дом принадлежал графу Каменскому (вероятно, дом на Зубовском бульваре. — В.З.), судя по любовным письмам, оставленным в его библиотеке. Невозможно объясниться с рабами, и [поэтому] очень трудно открыть имя владельца. Я провел утро в попытках спасти дрожки (droshki) из пламени. Приобрел новую меховую шубу. Приходится покупать у солдата, если хочешь что-либо иметь. Они вытаскивают все из огня; это в какой-то мере оправдывает их грабеж. Ресурсы Москвы неисчислимы; в домах имеется провизии на 8 месяцев, вино в изобилии. Поэтому все наши солдаты пьянствуют: видно, как на улицах, во всю длину, они расположились вокруг больших банок варенья. Они вокруг себя бьют стекло, сидят [вокруг этих банок] как вокруг котла, окруженные толпой винных бутылок и великодушно предлагают [их] проходящим». «Император разместился во дворце Кремля, хорошо защищенном… Москва есть, хотя она не более чем груда развалин, 40 верст в окружности, или 11 лье. Кремль хорошо сохранился»[664]. Действительно, всего одному батальону егерей Старой гвардии при поддержке солдат Молодой Гвардии, располагавшихся в ближайших кварталах, удалось отстоять эту цитадель от пожара (что, конечно, не спасло здания Кремля от разграбления самими гвардейцами). В течение 18 сентября произошла некоторая передислокация и частей Молодой гвардии. Дивизия Роге была передвинута ближе к Кремлю, а ее место в Мясницкой части заняли солдаты Делаборда.
655
Fain A.J.F. Op. cit. T. 2. P. 99. Сюрюг сообщает, что помощь равнялась примерно 90 рублям каждому.
656
Ряд авторов, в том числе А.Н.Попов (Попов А.Н. Французы в Москве. С. 87), считали своим долгом воспроизводить детали встречи Наполеона близ Охотного ряда во время этой поездки «толпу мещан, человек 40», которых он не пожелал выслушать. Этот эпизод основан на сообщении Корбелецкого (Корбелецкий Ф.И. Указ. соч. С. 37–38), и сам автор отнес его к 11 сентября (ст. ст.), то есть к 23 сентября н. ст. Но и Корбелецкий ошибся. С 23-го по 29-е сентября Наполеон из Кремля не выезжал, как не делал он этого 19, 20 и 21-го сентября. Он выезжал в город только 22-го («Дорожный дневник Коленкура» // Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т. 2. P. 37. Note 2). К этой поездке и следует относить рассказ Корбелецкого.
657
Дорожный дневник Коленкура» // Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т. 2. P. 19. Note 1; Fain A.J.F. Op. cit. P. 99.
658
Fain A.J.F. Op. cit. T. 2. P. 99. Согласно версии Тутолмина, Наполеон отправил тогда в Воспитательный дом не Лелорнь д’Идевиля, а генерал-интенданта М. Дюма (Московский воспитательный дом в 1812 году // РА. 1900. № 11. С. 459). Наполеон осматривал этот район города и был у Воспитательного дома еще 15 сентября. Днем ранее, 14-го сентября, генерал Дюронель выделил для охраны Воспитательного дома 12 жандармов при одном офицере, что помогло спасти здание (за исключением аптеки, конюшен, сараев, погребов и заборов) от пожаров.
659
Дорожный дневник Коленкура // Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т. 2. P. 19. Note 1. Какой именно дорогой Наполеон возвратился в Кремль, неизвестно.