«Но для чего-то же таскал шляхтич эту газету, да еще и в потайном кармане? И как она попала к нему? Газета ведь старая, июньская! Сейчас август, а он вчера только прибыл. А может, она служит опознавательным знаком?»
Я еще раз пробежал текст глазами и вновь не обнаружил ничего подозрительного. Ну, конечно же объявление об опытах с гидростатическими машинами не в каждом выпуске печатают.
— Что еще за Венстер? — буркнул я.
Голос мой прозвучал добродушно, и мосье Каню решил воспользоваться моментом в своих интересах.
— Сударь, вы не могли бы-с отпустить меня нынче-с вечером-с? — попросил он.
— Хочешь вернуться в гостиницу, проведать мадемуазель Мими? — догадался я.
— Трактирщик-с сказал, что другой такой ни в Петербурге-с, ни в Москве-с не сыщешь, — с чувством промолвил французишка.
— Жан, тебе скоро пятьдесят лет, а ты бегаешь за каждой юбкой!
— Так вы отпустите меня-с? — взмолился каналья.
— Думаю, ты сам не захочешь, — буркнул я.
Дома я спрятал газету и велел мосье Каню приготовить мыльную пену и бритву.
— Вы будете-с бриться? — удивился он. — Лучше-с пойти к цирюльнику-с…
— Я буду не бриться, а брить, — ответил я. — Я обещал налить тебе вина, но не сдержал слова. Вот и решил побрить тебя. В качестве компенсации.
Жан, скривив недоверчивую физиономию, приготовил мыльную пену, полотенце и бритву. Я усадил его перед зеркалом и обмотал простыней. Он настороженно вертел головой с бакенбардами и пышными усами:
— Сударь, что вы задумали-с?
— Ты же собрался нанести визит мадемуазель Мими, — сказал я, работая помазком. — Значит должен выглядеть как приличный человек, а не сатир.
Я взял бритву и твердым движением удалил бакенбарды с его правой щеки.
— Что вы делаете, сударь, барин вы мой?! — взвыл каналья.
— Черт подери, Жан! Не дергайся, а то без ушей оставлю!
Мосье Каню сдался и с кислой физиономией наблюдал, как я разделался с его бакенбардами и усами. Я не слишком старался и, оставив бритву, велел ему самому подчистить оставшиеся кустики.
— И что на вас нашло, сударь? Что за прихоть такая-с?!
— Ты должен непременно сменить платье, — сказал я. — Вот куда твое «р» грассирующее деть, ума не приложу. Самое лучшее, чтобы ты в ближайшее время держал язык за зубами.
— Да что-с стряслось, сударь? — едва ли не плакал Жан.
Он привстал со стула и, вытянувшись к зеркалу, подчищал бритвою подбородок.
— Этот пан Гржиновский, — промолвил я, — он сидит там, в гостинице, с ножом под лопаткой.
— Как? — безразличным тоном переспросил французишка.
— С ножом под лопаткой, — повторил я.
Смысл сказанного наконец дошел до Жана. Он плюхнулся на стул и воскликнул:
— Как?! Вы убили-с его?!
— Тише! Тише! — возмутился я. — Кто его убил, еще не придумали. Но тебя там очень хорошо запомнили.
— А-а… э-э… — тянул мосье Каню.
— Сам виноват, нечего было чаевыми разбрасываться! И это твое картавое «р»! — объяснил я.
— Эх, сударь, я столько лет вам служу-с! А вы?! Вечно вы надо мною шутить изволите-с! — завел старую шарманку Жан.
Я развел руками, похлопал его по плечу и сказал:
— Но я тебя не держу: можешь ехать к мадемуазель Мими.
— Благодарствуйте, сударь. Что-то-с не хочется, — пробурчал Жан.
— Нет уж, братец, поедешь, — настоял я.
* * *На следующее утро я нанял крытую коляску и велел мосье Каню править лошадьми вместо кучера. Он по обыкновению вытянул губы трубочкой к правому усу, а поскольку теперь остался без усов, то вследствие своей ужимки сделался похожим на криворылого селезня. Я рассмеялся, а Жан отправился исполнять приказ.
— Поезжай к вчерашнему трактиру, — велел я. — Остановишься, чуть-чуть не доезжая до парадного.
— Барин, сударь вы мой, — взмолился французишка. — Что, если нас опознает-с кто-нибудь?
— Не нас, а тебя, — ухмыльнулся я. — и отправят в околоток.
Коляска остановилась, и я принялся наблюдать за входом в гостиницу. Французишка ерзал на козлах: наверное, в каждом встречном ему мнился разоблачитель. Время от времени кто-то входил и выходил, но ничего примечательного в этих людях не было, и я не знал, увенчается ли моя затея успехом, да и плана продуманного не имел. Всматриваясь в очередное лицо, я гадал, кто он, обладатель физиономии — постоялец гостиницы или гость мадемуазель Мими?