В общем русская армия в 1812 г. при всех ее недостатках имела и большие достоинства. Как заметил Ф. Энгельс, она несла на себе «печать института, обогнавшего общий уровень развития цивилизации в стране»[345]. Но армия Наполеона была сильнее. При том соотношении вооруженных сил между Россией и Францией, которое сложилось к 1812 г., Наполеон мог рассчитывать на успех. Все чисто военные факторы он предусмотрел. Не учел он одного привходящего обстоятельства, которое, собственно, и решило исход войны, а именно — что вместе с армией поднимется на борьбу с нашествием весь русский народ.
Планы сторон
Каков был план действий Наполеона в начале войны 1812 г.?
Прежде всего надо отбросить ходячую версию, будто Наполеон «всегда (и в 1812 г. тоже. — H. Т.) стремился решать исход войны в одном генеральном сражении», отличаясь тем самым от Кутузова, который полагал, что «исход войны решается не одним, а несколькими сражениями» (2. С. 597; 16. С. 146–147)[346]. Надуманность этой версии настолько очевидна, что доверие к ней сонма историков кажется невероятным. Дело в том, что и до 1812 г. Наполеон никогда не решал исхода какой бы то ни было из своих войн в одном сражении, и в 1812 г. такой оборот дела заведомо исключался хотя бы потому, что перед Наполеоном (ему это было известно) стояли вразброс на 850 км три русские армии, и при всем желании он не мог планировать победу над ними в одном генеральном сражении.
Судя по новым данным, ошибочна и другая, столь же обиходная версия, будто Наполеон с самого начала войны предполагал идти на Москву (2. С. 158; 16. С. 89)[347]. Эта версия строится на том, что обычно «Наполеон наносил удар в сердце тех государств, против которых он воевал»[348]. До 1812 г. «оперативный план его войн, — писал о Наполеоне К. Клаузевиц, — заключался в том, чтобы разбить боевые силы противника… овладеть столицей государства, загнать его правительство в самый отдаленный угол страны и затем, используя минуты колебания, добиться мира» (18. С. 154). Все это верно. Но в России такой план сулил меньше удачи, чем где бы то ни было: мешали два препятствия — «огромное протяжение страны» и «наличие двух далеко отстоящих друг от друга столиц» (Там же). Наполеон это понимал.
А.З. Манфред первым установил: «Ни в одном из официальных документов французского командования начала войны нельзя найти никаких упоминаний о Москве. Мысль о глубоком вторжении, о проникновении в глубь Российской империи первоначально исключалась Наполеоном» (22. С. 664). К такому же выводу пришли Б.С. Абалихин и В.А. Дунаевский, которые заметили, что в переписке Наполеона мысль о походе на Москву впервые была высказана лишь 9 июля, т. е. на 15-й день войны, и еще не в форме приказа, а как одно из предположений, наряду с мыслью о походе на Петербург[349]. Многодневные остановки Наполеона в Вильно (больше двух недель), Витебске и Смоленске, его колебания в этих городах — остановиться или идти дальше — говорят о том, что в начале войны поход на Москву он не планировал.
В связи с этим особую значимость приобретает свидетельство К. Меттерниха о его беседе с Наполеоном в мае 1812 г. Тогда, в Дрездене, уже на пути к Неману Наполеон, по словам Меттерниха, так изложил ему свой операционный план: «Я открою кампанию переходом через Неман. Закончу ее в Смоленске и Минске. Там я остановлюсь. Укреплю эти два пункта и займусь в Вильно, где будет моя главная квартира, организацией Литовского государства… Мы увидим, кто из нас двоих устанет первый: я — содержать свою армию за счет России или Александр — кормить мою армию за счет своей страны»[350]. Ни Наполеону хитрить перед Меттернихом (в то время союзником), ни Меттерниху извращать сказанное Наполеоном не было нужды. Главное же, такие намерения Наполеона подтверждаются его разговорами с генералом О. Себастиани в Вильно и с маршалом Л.-Н. Даву в Смоленске (44. T. 1. С. 264, 265). Поэтому свидетельство Меттерниха заслужило доверие таких авторитетов, как К. Маркс и Ф. Энгельс[351], приняли его историки А.К. Дживелегов и А.З. Манфред (22. С. 664; 25. Т. 3. С. 145).
346
История военного искусства. T. 1. М., 1963. С. 179; История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 4. М., 1967. С. 122;
347
История СССР с древнейших времен… Т. 4. С. 121;
349