Н.А. Троицкий подверг критическому анализу все концептуальные вопросы 1812 года. Собственное отношение к большинству из них историк уже высказывал в своих рецензиях и журнальных статьях. Как указывалось, по-новому оценивались причины, цели и социально-политический характер войны. С учетом накопленных дореволюционными и советскими историками фактов он заново проанализировал ход военных действий, исправив ряд неточностей и неверных суждений при их описании. Это касалось не только Бородинской битвы, но и сражений под Смоленском, Малоярославцем, Вязьмой, Красным, Березиной и других.
Большое значение Н.А. Троицкий придавал объективной оценке роли полководцев и политических деятелей, принявших участие в войне. Например, историк высказал глубокое убеждение в ущербности одностороннего рассмотрения такого исторического феномена, как Наполеон. Свою точку зрения о личности французского Императора Н.А. Троицкий основывал на марксистских оценках и других определениях, изложенных в трудах отечественных и зарубежных мыслителей. В такой интерпретации автор монографии считал Наполеона «гигантом», великим государственным деятелем, «который чрезвычайно расширил обычные представления о человеческих возможностях». Историк признавал в этом гении деспота и тирана, героя и грабителя: «Такое сочетание придавало ему (Наполеону. — И. Ш.) многоликость, не умаляя его масштабности».
В подобном ключе в книге проводилась линия на объективный подход к оценкам места и роли отечественных полководцев и политических деятелей в войне. Автор монографии продолжил переоценку полководческого мастерства М.Б. Барклая де Толли. Вопреки расхожему мнению о том, что полководцу «стратегическое руководство войной было не под силу», Н.А. Троицкий отстаивал противоположную точку зрения. В свою очередь, отмечались ошибки М.И. Кутузова при планировании генерального сражения под Малоярославцем, при преследовании французов, в ходе Березинской операции. В отличие от большинства советских историков Н.А. Троицкий не отрицал положительного влияния Александра I на исход войны. Решимость Императора вести борьбу с Наполеоном при любых условиях обстановки историк расценивал как важный фактор победы России.
Необходимая мера объективности соблюдена в монографии при объяснении причин московского пожара. В книге была предпринята попытка подвести итог многолетней дискуссии по данному вопросу. На конкретных первоисточниках автор показал, что спланированные Ф.В. Ростопчиным и М.И. Кутузовым поджоги избранных объектов, «при вывозе всего "огнегасительного снаряда"» означали обречение деревянной Москвы на грандиозный пожар. Принимая во внимание многочисленные французские свидетельства, историк считал, что Москву жгли из патриотических побуждений и сами жители столицы. Н.А. Троицкий отмечал, что «пожар Москвы с политической и военной точки зрения поставил Наполеона прямо- таки в безвыходное положение».
В противовес бытовавшему в советской историографии мнению в монографии Н.А. Троицкого не отрицалось влияния пространственно-климатических условий на разгром наполеоновских войск. Историк не возводил этот фактор в абсолют, считая главной причиной победы России в войне общенациональный подъем народных масс. Он отмечал сильное, хотя и неоднозначное, влияние поражения Наполеона в России на судьбы всей Европы. Развивая мысль с таких позиций, историк, с одной стороны, подчеркивал ослабление гегемонии Наполеона. С другой стороны, им признавались контрреволюционные цели 6-й антинаполеоновской коалиции, направленной на возрождение «рабства собственных феодалов».
При всей убедительности и доказательности выдвигаемых положений автор все же допустил определенные противоречия при освещении частных вопросов. Например, страдают неопределенностью его выводы о том, кто владел стратегической инициативой в Бородинском сражении. Согласно авторским суждениям, «Наполеон диктовал ход сражения» и в то же время Кутузов являлся «хозяином битвы».
Историк явно недооценил итоги рейда русской кавалерии в сражении при Бородине. По его мнению, «восторги историков по поводу рейда Уварова и Платова лишены оснований». Нужно признать, что этот рейд оказался не просто, как полагал Н.А. Троицкий, полезным для русской армии, а фактически спас русскую армию от полного разгрома. Ведь следствием этого манёвра послужил отказ Наполеона от введения в сражение своего гвардейского резерва. Такое решение, как указал сам автор, являлось серьезной ошибкой французского полководца. Впоследствии в связи с этим эпизодом Н.А. Троицкий сделал еще более категоричное заявление: «Русских под Бородином сражалось больше, чем французов, ибо гвардия Наполеона (19 тыс. лучших бойцов) простояла весь день в резерве…»[20]. Следовательно, рейд Ф.П. Уварова и М.И. Платова не допустил в критическую минуту сражения резкого изменения соотношения сил в пользу французов.
Вместе с тем подобные недостатки, неизбежные при освещении такой сложной темы, не могли умалить общего значения этой работы. «1812. Великий год России», несомненно, знаменовал собой новый шаг в сторону возрождения прогрессивной традиции взвешенного и объективного отношения к этой исследовательской проблеме.
Новый взгляд на историю Отечественной войны 1812 г. в сочинении Н.А. Троицкого привлек внимание общественности. 50-тысячный тираж книги был реализован в короткий срок. В научной среде монография получила противоречивые оценки. Часть рецензентов приветствовала нетрадиционные для советской историографии авторские выводы. При этом подчеркивалось умение ученого безошибочно направлять курс своих рассуждений к наиболее обоснованным и корректным оценкам 1812 г., выраженным в исследованиях отечественных и зарубежных историков. Кроме того, достоинства книги виделись в широком охвате материала, всестороннем освещении войны и в научной добросовестности автора работы. Некоторые из современных исследователей темы считали этот «парадоксальный и полемичный» научный труд «вехой в нашей историографии». Такой серьезный аналитик, как А.Г. Тартаковский, назвал монографию «лучшей из работ этого жанра, появившихся в нашей литературе после замечательных книг Е.В. Тарле»[21].
Высказывались и альтернативные точки зрения, согласно которым в книге Н.А. Троицкого преобладали «эмоциональные оценки, противоречащие логике изложения событий той героической эпопеи». На этом основании делался явно предвзятый вывод о том, что «Н.А. Троицкому, увлекшемуся "обновлением" выводов и оценок событий войны 1812 года, не удалось пересмотреть традиционные представления о ней»[22].
Противоречивые суждения об обобщающей монографии Н.А. Троицкого, как и жесткая полемика, развернувшаяся на страницах журнала «В мире книг», свидетельствовали о складывании в конце 80-х гг. XX столетия нового этапа в советской историографии Отечественной войны 1812 г. Его наиболее отличительной чертой стало начало открытого пересмотра официально-патриотических положений, доминировавших в исторической науке. Как уже отмечалось, этот процесс инициировал Н.А. Троицкий, взгляды которого поддерживались и некоторыми другими исследователями темы. В целом в «перестроечные» годы в изучении Отечественной войны 1812 г. наметились кризисные явления, которые стали прогрессивно развиваться в 90-е гг. XX в., после смены политического режима в нашей стране.
20
Троицкий Н.А. (Рецензия) // Отечественная история. 1992. № 2. С. 189. Рец. на кн.: Абалихин Б.С., Дунаевский В.А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков 1917–1987. М., 1990.
21
См.: Тартаковский А.Г. Неразгаданный Барклай: Легенды и быль 1812 года. М., 1996. С. 116.
22
См.: Галактионов И.В., Соколов Ю.Ф. (Рецензия) // Военно-исторический журнал. 1990. № 9. С. 91. Рец. на кн.: Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1987.