В результате Наполеон отступал как бы в повседневном сопровождении передовых русских отрядов, казаков и партизан, хотя у главных сил Кутузова он время от времени выигрывал два-три перехода. 9 ноября Наполеон с гвардией вступил в Смоленск и провел там пять дней, пока растянувшиеся колонны «Великой армии» одна за другой подтягивались к городу.
Кутузов с главными силами в те ноябрьские дни не спешил, раздражая своей «системой медления» не только враждовавших с ним генералов, но и почтительных к нему офицеров. Прапорщик Н.Д. Дурново, служивший тогда при главном штабе Кутузова, изо дня в день фиксировал в своих записях: 5 ноября — «Кутузов вынуждает нас двигаться черепашьим шагом»; 9 ноября — «Кутузов остается в Ельне»; 12 ноября — «Мне кажется, что фельдмаршал нуждается в отдыхе, и Императору следовало бы уволить его в отпуск <…> Мы одни (т. е. именно главные силы. — Н. Т.) остаемся в полном бездействии»[1109]. Что же касается генерала Р. Вильсона, то он буквально рвал и метал: «Если французы достигнут границы, не будучи вовсе уничтожены, то фельдмаршал, как ни стар и ни дряхл, заслужит быть расстрелянным» (8. С. 197).
Между тем все французы — от императора до последнего мародера в самом хвосте армии — спешили тогда в Смоленск, как на землю обетованную. Близость Смоленска придавала им силы. Но «в мертвом, полуразрушенном, полусгоревшем городе отступающую армию ждал удар, сломивший окончательно дух многих ее частей: в Смоленске почти никаких припасов не оказалось» (32. Т. 7. С. 694).
Собственно, для гвардии припасов хватило. «Приказывают снабдить на две недели одну гвардию, — записывал в те дни оберпровиантмейстер «Великой армии» М.-Л. Пюибюск. — В таком случае для 1-го и 4-го корпусов останется только по кусочку хлеба на человека, и то не долее, как дня на два»[1110]. Армейские части были озлоблены на гвардию за ее всегдашние привилегии, но так как вступать в борьбу с ней, по-прежнему безупречно организованной, вооруженной и спаянной, нечего было и думать, они, презрев всякую дисциплину, толпами бросились на оставшиеся склады и в голодном исступлении разбили и опустошили их (32. Т. 7. С. 696; 44. Т. 2. С. 192–195).
Не оказалось в Смоленске и подкреплений для «Великой армии» — ни людьми, ни лошадьми. Отчаяние слышится в ноябрьском письме Наполеона из Смоленска герцогу Бассано (Г.-Б. Маре): «Лошадей, лошадей и еще лошадей!»[1111]. Но хуже всего были дурные вести о положении дел, которые Наполеон получил в Смоленске отовсюду, вплоть до Парижа. Маршал К. Виктор увел свой корпус на помощь Л.-Г. Сен-Сиру, а целая бригада из этого корпуса под командованием генерала Ж.-П. Ожеро, как мы уже знаем, была пленена под Ляховом партизанами и казаками. Наполеон, узнав об этом, был вне себя от гнева. «Со времен Байлена[1112], — повторял он, — не было примера такой капитуляции в открытом поле» (19. С. 235) Тем временем ему докладывали, что П.В. Чичагов продвигается к Минску и что 7 ноября П.Х. Витгенштейн занял Витебск, а 8-го М.И. Платов разбил часть корпуса Е. Богарне на р. Вопь (19. С. 230; 20. Ч. 2. С. 376). Таким образом, выяснялось, что Чичагов — с юга, Витгенштейн — с севера, а, главное, Кутузов — с востока подступают к «Великой армии» и грозят окружить ее.
Наполеон понял, что его план «устроить в Смоленске свой главный авангардный пост» для зимовки в междуречье Днепра, Березины и Западной Двины, на рубеже Витебск — Орша — Могилев, — что этот план рушится (19. С. 230). Приходилось отступать дальше с надеждой задержаться в районе Минска и Вильно (Там же. С. 235). Впрочем, чрезвычайное событие во Франции побуждало его спешить с уходом из России вообще.
6 ноября Наполеон узнал о заговоре К.-Ф. Мале в Париже[1113]. Республиканский генерал Клод-Франсуа Мале во главе группы единомышленников в ночь с 22 на 23 октября попытался осуществить государственный переворот. Распустив слух, что Наполеон 7 октября умер в Москве, и оперируя подложными документами, Мале с полуночи до 9 часов утра успел занять почти весь Париж, арестовал министра полиции Р. Савари, провозгласил Францию республикой, а генерала Ж. Моро (находившегося тогда в Америке) — президентом и готовил ратушу для первого заседания республиканского Временного правительства. Лишь поутру военные и полицейские власти Парижа опомнились, рассудили, что «покойник не умер», и арестовали всех участников заговора — 24 человека. 14 из них вскоре казнили.
Наполеон был крайне встревожен сообщением о заговоре Мале. Он понял, что в самой Франции «вера в устойчивость его власти пошатнулась» (44. Т. 2. С. 176)[1114]. «Когда имеешь дело с французами или с женщинами, — зло шутил он в разговоре с А. Коленкуром, — нельзя отлучаться на слишком долгое время» (19. С. 226). Больше всего обеспокоило и удручило императора то, с какой легкостью парижане отреклись от его сына. «А Наполеон II! — восклицал он. — О нем и не подумали!» (42. Т. 2. С. 285).
14 ноября Наполеон оставил Смоленск и повел значительно поредевшие, не отдохнувшие, большей частью голодные и деморализованные, но еще достаточно грозные колонны «Великой армии» дальше на запад.
Глава VII
ИЗГНАНИЕ
И вспять бежит надменный галл…
По пятам за Наполеоном
тот день, 14 ноября, когда Наполеон вышел из Смоленска, М.И. Кутузов привел свои главные силы в д. Юрово и здесь дал им «растах» до утра 16-го (20. Ч. 2. С. 273–274, 284). В Юрове фельдмаршал уточнил план дальнейших действий. Его прежний замысел — разгромить «Великую армию» на подходе ее к Смоленску — не удался, частью потому, что сам Кутузов потерял время у Детчина, Полотняного Завода и Вязьмы, а частью потому, что П.Х. Витгенштейн с севера и П.В. Чичагов с юга шли наперерез Наполеону медленно. Теперь Кутузов определил новый рубеж для разгрома наполеоновской армии даже без участия войск Чичагова. «Я полагаю, — писал он 14 ноября Витгенштейну, — что главное поражение, которое неприятелю нанести можно, должно быть между Днепром, Березиною и Двиною, и для того содействие ваше в сем случае необходимо, ибо отдаленность адмирала Чичагова так велика, что он более имеет удобства расстроить Виленскую конфедерацию (марионеточный режим Наполеона в Литве. — Н. Т.), нежели участвовать в поражении главной неприятельской армии» (Там же. С. 269).
Едва отправив это письмо Витгенштейну, Кутузов 15 ноября получил рапорт Чичагова, из которого узнал «с несказанным удовольствием», что адмирал рассчитывает 19 ноября быть уже в Минске, и тут же написал ему: «Сие движение ваше решить должно несказанно много при нынешних обстоятельствах» (Там же. С. 282). В тот же день Кутузов переслал копию рапорта Чичагова Витгенштейну, а 16 ноября — Александру I (Там же. С. 280, 291) и, как явствует из рапорта самого Кутузова Царю от 16 ноября все с той же пометой «Юрово», назначили Борисов «местом, где предполагается общее соединение всех сил» Главной и фланговых русских армий (Там же. С. 292). Цель этой операции Кутузов определил в предписании Витгенштейну от 15 ноября так: «истребление главной неприятельской армии» (Там же. С. 280).
1112
Под г. Байленом в Испании 22 июля 1808 г. регулярные и партизанские войска испанцев заставили капитулировать французскую дивизию генерала П. Дюпона.
1113
Подробно о заговоре см.:
1114
В русском лагере о заговоре Мале ходили тогда фантастические слухи: «Во Франции революция» и «сею революциею движет императрица Жозефина»