С суверенами вернулись и войска: у Дарденна разместились русский офицер с двумя слугами и 4 казака: ладно бы первые трое, но невозможно себе представить прожорливость четырех последних — ничто не могло их насытить![1595]
Улицы и площади Шомона вновь покрылись бивуаками. Город во избежание конфликта между союзными солдатами разделился на две зоны: одна русская, одна австрийская (при расквартировании союзников в Лангре город был также поделен на зоны между русскими и австрийцами). Пруссаки же разместились в разных частях Шомона.
Дарденн писал, что как-то явился свидетелем стычки между русскими гренадерами и австрийскими гусарами из-за фуража. Уже обнажили сабли и нацелили штыки, немецкие ругательства сыпались одно за другим. Вмешательство австрийского пикета предотвратило кровопролитие, трое русских были арестованы. Дарденн с удовлетворением отмечал, что развлекся, но предпочел бы увидеть схватку между русской и австрийской армиями[1596].
Дарденн и потом еще писал о растущем недоверии между русскими и австрийцами. Видимо, отношения между русскими и австрийцами действительно были натянутыми: не зря разделили город на зоны расквартирования, чтобы избежать драк у бивуачных костров. Дарденн рассказал, как однажды австрийский генерал, проходя мимо русских гвардейцев, позволил себе оскорбительное замечание в адрес одного юного офицера, который оказался из весьма известного рода. Тогда этот офицер, отлично говоривший по-французски, выдал в адрес австрийцев целую серию нелицеприятных эпитетов, которые только можно найти в академическом словаре. Австриец не ответил, а, сжав зубы, ускорил шаг. Он бросал на русского обидчика выразительные взгляды и даже хватался за эфес шпаги. «Ты слишком трус, чтобы обнажить ее!»[1597] — кричал ему вслед русский гвардеец.
Дарденн описывает, как 26 февраля население города собралось на городском вале и близлежащих холмах, чтобы лицезреть отъезд из города обоза союзников: пространство на два лье от города было полностью заполнено повозками и экипажами. На следующий день в шесть утра в город прибыла колонна пехоты русских войск, но они лишь пересекли город: часть направилась к Лангру, часть к Бурбон-ле-Бэну. Одновременно в окрестностях города наблюдали кавалерию и артиллерию, также двигавшиеся на Лангр. В рядах союзников бравурных песен больше было не слышно. Шли молча шеренгами по 6 или 8 человек (в зависимости от ширины улицы), в руках несли ружья, барабаны за спинами, флаги были свернуты. Дарденн догадался: «Наши друзья русские наверняка были биты…»[1598]
Отступающий враг по отношению к местному населению всегда ведет себя брутальней, чем наступающий. То, что отношение солдат к шомонцам изменилось, видно по письмам Дарденна. Режим реквизиций уже не срабатывал, в Шомоне начались грабежи. Особенно Дарденна расстроила участь библиотеки: «разъяренные поражением под Бар-сюр-Обом, движимые чувством ненависти и мести и ищущие, как бы доставить наиболее возможно зло, солдаты прошлой ночью взломали двери амбара, и наши книги были разграблены»[1599]. Надо полагать, казаков в разграблении библиотеки колледжа было подозревать совсем уж как-то неловко, но несколько книг, видимо, пустили на розжиг костров.
Одними книгами, конечно, дело не ограничилось. «Грабежи продолжаются. Забирают все, что находят на наших мельницах; некоторые предприниматели разорены и потеряли всякую надежду даже в сердце своем». И все же Дарденн опять лукавит: «разорение предпринимателей» происходило не от грабежей в полном смысле слова. Это мэр под давлением ожесточенных военных вынужден был принимать непопулярные решения о реквизициях. Дарденн сам признает, что видел почтенного пожилого человека плачущим из-за этого. Члены муниципалитета были близки к панике.
То они решили броситься в ноги Александру I, чтобы он эвакуировал свои войска из города, «ввиду того враждебного отношения, которое они демонстрируют по отношению к жителям города и их собственности». Казалось, что поражение под Бар-сюр-Обом в большей степени раздражило именно русских солдат: «…они грозились подвергнуть нас разграблению, а атаковали только большим числом и по ночам»[1600].
1598
Ibid. Р. 201–202. 26 февраля войска Шварценберга продолжали отступать: резервы Барклая де Толли двинулись через Шомон к Лангру. См.: