– Твоё письмо мне сегодня понадобится, – он ровно смотрит на дорогу.
– Да пожалуйста. Мне оно уже не нужно, тем более оно сыграло свою роль, – жую оставшиеся кусочки морковки.
– Не это письмо.
Сначала я не понял, но потом дошло. Речь идёт о той записке, что я написал в первый раз. Она мне не понравилась, и решил переписать. В итоге, первое письмо осталось в рюкзаке, а второе лежало на столе в том ресторанчике.
Но мне не понравился тот факт, что детектив полез в мой рюкзак, хотя избежать этого, наверное, было нельзя, потому что он коп, а абсолютно все копы суют свой нос, куда не надо.
– Вы копались в моём рюкзаке.
– Да, – ровно ответил он, посмотрев в зеркало заднего вида. Его глаза остановились на мне. Я тоже взглянул на него через зеркало.
– А я и не спрашивал. Это же логично: раз вы прочитали письмо – рылись в моём рюкзаке.
Я увидел, как он поджал губы и лоб сморщился, наверное, в результате его разоблачения мной.
– Что вы ещё нашли там? – мне интересна одна вещь…
– Какой-то конверт. Не стал его открывать. Подумал, что это что-то личное.
Нет, он не такой, как все копы.
– Да, это письмо от моих друзей. Я прочитал его, как только остановился в мотеле Колумбуса, где и встретил Мэри, – меня почему-то прорвало на поговорить.
– Письмо от Лили?
– И Стивена.
– Ох, как я мог забыть про него. Славный малый. Правда очень уж он закрытый. Друзей немного, верно?
– Да. Только я да Лили. Кстати, как она? – этот вопрос тревожит меня больше всего.
– Наверное, очень ждёт моего возвращения из Колумбуса. Жаль, что я еду к ней с плохими новостями.
– Это для моей безопасности. Думаю, как-нибудь мы всё равно встретимся, – я засмотрелся в окно. – Расскажите что-нибудь про себя. Вы, наверное, с рождения были определены в копы своим отцом?
– С рождения я был определён в военные своим биологическим отцом. Он же выгнал меня из дому, когда я ушёл из армии.
– Он у вас похуже моего будет. Вы общались после этого?
Задав этот вопрос, я заметил, как глаза детектива замерли в каком-то осознании на долю секунды.
– Предстоит долгая дорога. Поспи лучше, сынок, – тепло сказал он, будто на самом деле является моим отцом. Но я прекрасно понимал, что многие полицейские в его возрасте так выражаются, когда общаются с юношами.
Возражать я не стал. Прильнул головой к рюкзаку, а ноги подогнул в коленях – слишком уж я длинный. Это заметил детектив.
– Что, не умещаешься? – послышалась добрая усмешка.
– Такой вот я, – пробурчал я.
– Какой у тебя рост?
– Семьдесят три дюйма с копейками, – на выдохе ответил я.
– А поточнее? – в голосе детектива слышится удивление.
– В сантиметрах? – В ответ прилетел кивок. – Сто восемьдесят шесть.
– Видать, точно…
Дальше я не расслышал, либо детектив не договорил.
– Чего?
– У меня такой же рост.
– Забавно, – зевая, ответил я, а уже спустя минуты четыре погрузился в сон, но слышал звуки машин и всего того, что происходит за окном.
***
Какой была дорога, мне неизвестно. Все эти десять часов я просто дрыхнул. За несколько дней я вымотался до жути, и странно, что не замечал этого ранее.
Мы въехали в Вайнленд. Я был в точности уверен, что никогда не вернусь в эту дыру, никогда больше не услышу этот до тошноты противный запах моей идеальной жизни. Погода тут серая и противная. Хотя мне кажется, даже если бы светило солнце, то я не был бы до безумия счастлив, а только злился от того, что нужно прищуривать глаза, дабы что-либо разглядеть.
– Почти приехали к твоему дому, – раздался полный ожидания моей реакции голос детектива.
– Наконец-то покончу с этим…
– Пригнись, – предупредил рыжеволосый спаситель.
Я лишь выполнил его приказ и снова лёг на сидение подогнув ноги.
– Ричард, – уже серьёзно обратился ко мне детектив Андерсон, – ты уверен в том, что тебе это нужно? Уверен, что сможешь прожить без них?
– Да. Зачем вы мне задаёте эти вопросы, когда уже всё решено? – спросил я с настоящим непониманием.
– Времени не так много, поэтому расскажу очень быстро, – его голос потеплел, и появилось чувство, будто мы родственники, которые общаются за чашкой чая, сидя у камина. – Когда отец вышвырнул меня из дома, то началась новая жизнь. Я подумал, что это круто. Больше никогда не буду вспоминать про этого зверя, у которого в голове была только военная служба. Прошло время, у меня всё более-менее наладилось, но одна мысль меня не покидала и не уходит до сих пор. Я лишился всех знакомых, друзей, которых знал раньше. А больше всего мне было обидно за мать, которой я так и не успел сказать «прости». Поэтому я и спрашиваю, ты точно уверен? Не будешь ли ты жалеть, что не попрощался лично с родителями?