Комаровский отдал честь. Лангевич подал ему руку и поприветствовал отряд.
— Да здравствует генерал!
Лангевич взял Комаровского под руку и прошел между шеренгами. Он осмотрел рослых мазуров, указал Комаровскому на жерди, которые рекруты держали в руках вместо ружей, однако никакого замечания не сделал. Его продолговатое лицо было серьезным.
— Как дела, Краснопольский? — Лангевич вдруг остановился и поздоровался с юношей в пенсне и красной рубашке, которого учил в военной школе.
— Спасибо, генерал!
Свита подалась назад, чтобы посмотреть, с кем разговаривает Лангевич. Слышались то польские, то французские фразы. Молодой адъютант с девичьей стройной фигурой шел рядом с Чаховским. Чаховский, с рыже-коричневыми волосами цвета обожженного кирпича, вызывал трепет и уважение. Длинные усы, жилистая шея подрагивали, а пронзительный взгляд мог пригвоздить на месте любого человека.
— Вы наверняка голодные, хлопцы? — внезапно спросил Лангевич у отряда.
— Да здравствует генерал!
Когда Лангевич со свитой удалились, отряд разошелся по полю.
Несколько человек окружили Краснопольского. Им хотелось узнать, какое отношение тот имеет к генералу. Краснопольский насвистывал пошлую французскую песенку, не пускаясь в объяснения, чем еще больше заинтриговал солдат.
Подошел Мордхе.
— Да, пане Алтер. — Краснопольский снял красную шапку, и его нос с горбинкой стал острее. — У нас здесь весь Коцк. Кагане служит в штабе, Комаровский — с нами, вы, я, не хватает только мадам Штрал…
— Привезли чан с водкой, сумки с хлебом и корзины с колбасой.
Оголодавший народ, позабыв об усталости, набросился на еду и болтал без умолку:
— Кто этот адъютант с девичьим лицом?
— Что случилось с Чаховским?
— Это адъютант Лангевича.
— Да я знаю.
— А что спрашиваешь?
— Это девушка?
— Девушка?
— В штабе, наверное, весело!
— Я по ногам понял, что это девушка.
— Закрой рот!
— Здесь, братец, не Россия, здесь я могу говорить, что хочу!
— Пусти других!
— Эй, дай глотнуть из чана, подвинься, Франек!
— Что это за рубашка у очкарика?
— Это итальянец.
— Говорят, они отлично сражаются!
— Я бы с ним потягался, — сказал рослый мазур.
— Говорят, что сам Гарибальди стоит с армией под Краковом.
— Кто такой Гарибальди?
— Дай другим горло промочить, что ты, Франек, загородил чан, как забор?
— Дашь папиросу?
— На, для тебя не жалко!
Девушка в красной рубахе с подоткнутым подолом прошла мимо с двумя ведрами молока.
— Магда!
— Магдочка!
Два краковчанина в узких сапогах преградили девушке дорогу:
— Мы донесем молоко для паненки… Где живет паненка? Там, в хате?
Девушка смущенно посмотрела на юношей. Ее светлое круглое лицо зарделось, словно восходящее солнце, и не успела она и слово сказать, как солдаты взяли ведра у нее из рук и пошли с гордым видом, будто не девушку вели домой, а пленного врага.
Когда чан с водкой опустел, в сумках не осталось ни крошки, солдаты сыто облизывались, а унтер-офицеры начали распределять рекрутов по группам: пехота с ружьями, с косами и кавалерия. Группы увели одну за другой.
Зуавы, человек шестьдесят, стояли по трое в ряд. Они были исполнены решимости и нетерпеливо ждали, когда их отправят в полк. И когда унтер-офицер крикнул глубоким грудным голосом «Ма-арш!», послышался ритмичный стук новых сапог.
Они пересекли двор, обогнули деревню, и на востоке показался большой черный флаг с белым крестом.
Комаровский ждал. Он стоял рядом с полковником Рошбрюном, невысоким брюнетом. Под гладкой кожей лица и рук было видно движение мускулов. Умные, глубоко посаженные глаза внимательно следили за ситуацией, а в испанской бородке пряталась улыбка.
Рекруты гордились Рошбрюном, они были наслышаны о его подвигах под Меховым. Мордхе старался избавиться от навязчивой мысли, что этот француз похож на алжирского еврея.
Рекрутов выстроили по одному в узкую, как кишка, колонну. Рошбрюн осматривал каждого солдата по отдельности, говорил быстро, не заботясь о том, что ни крестьяне его не понимают, ни он их.
Крестьяне по большей части молчали, а если и переговаривались, то шепотом, прислушиваясь к гомону вокруг: французский, итальянский, венгерский и даже немецкий. Польского почти не было слышно.