— Как этот солдафон смог так разозлить Дигну? — гнул свою линию Володя.
— Суданец сорок минут пел дифирамбы своему миролюбию. Даже я потерял терпение, — виновато сказал Стивенс.
— Я смог выдержать эту пытку целый час! Почему? Потому что мне нужно было сдвинуть границу на юг!!! — зло прошипел Гусев.
— Китченер отпустил едкую реплику. Дигна сразу сорвался в крик. Главное, ни одного грубого слова, а накал страстей чудовищен. Когда сделают расшифровку стенограммы, я тебе покажу. В Лондоне тоже будут читать текст, а крики и жесты к делу не пришьешь, — устало сказал Стивенс.
— Переговоры с треском провалены?
— Нет. Нет, я добился перерыва. На две недели, — Стивенс гордо посмотрел на Гусева так, будто это было крупной победой.
— Джон, мне необходим британско-гавайский мирный договор. Он невозможен без нынешнего перемирия. Китченера нужно опустить на землю. Он должен поверить, что за два-три месяца войны Дигна захватит Суэц!
— Как??? Пока канонерки патрулируют Нил, Дигна не может выиграть генеральное сражение.
— Для чего у тебя такой «слишком молодой и неопытный» помощник? Пусть он сыграет с британцами в гольф, выпьет вина, займется амурами со стенографисткой. Сделай «утечку» для Китченера: «Моя баронесса — твой агент, она слышала, будто я обещал Дигне самые современные торпеды, вместо его дурацких мин из бочек с порохом со спуском от револьверов. Но это только если Китченер срывает подписание обоих договоров. Мне в этом случае терять нечего, и я пускаюсь во все тяжкие.»
— Китченер упрямый баран! Торпеды? Плевал он на торпеды, — зло сорвался Стивенс, — а тебе нужно вести себя очень, очень осторожно. Любую свою проблему британцы запишут на твой счет. Найдут «свидетелей», «доказательства». Твоя поддержка султана Занзибара сильно подорвала твой авторитет.
— Если Судан получит торпеды, то форин-офис заявит, будто на Ниле потоплен мой катер? А показать не могут, так как он на дне. Кто им поверит?
— Госдеп. Британцы потребуют от США ввести санкции, — закивал головой Стивенс. Затем с сомнением покачал головой, — любой корабль… это десятки жертв…
— … спасут тысячи, — закончил Гусев, — офицеры и матросы люди военные. Умирать — их долг. Извини, Джон, мне следует поторопиться на телеграф. Бузову пора играть на понижение.
Стивенс медленно спускался по лестнице с монументального крыльца, механически пересчитывая все двадцать пять его ступенек. В конце он обернулся, чтобы посмотреть на треугольный фронтон со скульптурным изображением Правосудия на тимпане, рядом с которым расположились Сила, Преступление, Благоразумие и Невиновность.
— Мистер Стивенс, как же так? Он так легко решает уничтожить британский корабль? Просто так? — потеряно, даже с надрывом, спросил Кеннеди.
— «Полковник Мартэн» военный человек и знает только военные решения. По сути, он такой же тупоголовый солдафон, как и Китченер. Если мы не сможем решить проблему дипломатическим путем, то генералы будут швырять в пекло войны десятки тысяч солдат. А ты тут страдаешь из-за полусотни матросов, — успокоил своего помощника Стивенс, — британцы привыкли исчислять свои потери десятками убитых. «Полковник Мартэн» повел счет на тысячи!
— Как же так? Он — интеллектуал. Во всяком случае, для военного, — заметил Генри.
— Это не меняет его сути. Он, как и Китченер, готов уничтожить десятки тысяч солдат и офицеров. Разница лишь в том, что армия Китченера сама несет огромные потери, а «полковник Мартэн» умеет обходиться малой кровью. А по сути, они оба монстры, руки которых по локоть в крови. Ты слышал его слова: «Офицеры и матросы люди военные. Умирать — их долг.» Запомни это!
Кеннеди попрощался и ушел с растерянным лицом. Незаметный Генри спросил:
— Госдеп хочет, чтобы «бульдог» Гусев вцепился в горло «британскому льву». По-моему, уничтожение канонерок на Ниле вряд ли убедит Китченера, но поможет Судану. Пока британцы пригонят новые канонерки, Дигна может захватить Каир, и тогда уже не согласится отодвинуть границу к Асуану.
— Если вообще продолжит переговоры, — хмуро процедил Стивенс.
— Нужно предупредить госсекретаря.
— Возможно, его это совсем не удивит.
— Гусев упомянул баронессу. Женщины часто страдают излишним гуманизмом. Если намекнуть баронессе, что канонерку торпеда разорвет пополам, при этом погибнет сотня офицеров и матросов, то она убедит Гусева не продавать торпеды?
— Попробовать можно, — усмехнулся Стивенс, — Я поехал в гости к Гусеву. Пока его нет дома.