- Уже завтра ваши войска не смогут вырваться из кольца окружения, - гордо заявил Чемберлен.
- Я крайне удивлен!!! Ваши моряки подняли со дна Баб-эль-Мандебского пролива почти десять моих самолетов. Ваши инженеры уже воспроизвели пять самолетов, правда, летчики их разбили при посадке. Так вот! У меня три тысячи самолетов, и я могу перебросить свою армию в любую точку Британии за пару часов, - рассмеялся Гусев.
Володя повернулся к собеседнику своей изуродованной стороной, премьеру показалось, что дьявол — это не прозвище, а сама суть гнусного мерзавца.
- Мы все умрем, но не позволим себя запугать!!! Лучше смерть, чем бесчестье!
- Спасибо. Вы избавили меня от необходимости приходить сюда снова. Вы все тут сдохните от холода. Изберут новый парламент, назначат нового премьера, появится новый король. Империя рухнет, как карточный домик. Буры загонят в океан жалкую толпу испуганных солдат. Аграрная Британия не сможет содержать столь могучий флот. Это будущее вашей страны. Ваше счастье в том, что вы умрете и не увидите этой жуткой картины.
Глава 4
Ни мира, ни войны, а армию разбомбить
Гусев оставил рядом с Чемберленом сотника, на случай, если премьер передумает. А сам отправился регулировать отправку трофеев. Авианосцы переместились в бухту Уош, и плечо доставки удлинилось в два с лишним раза. С учетом серебра вес добычи превысил триста пятьдесят тонн. И по весу, и по стоимости лондонские трофеи вдвое превысили индийский «клад». Около ста тонн составили картины и скульптуры, большей частью из Лондонской национальной галереи и Букингемского дворца. Некоторые скульптуры и картины были слишком массивные, и по этой причине оставлены в музеях и частных коллекциях. Сто тонн музейных экспонатов не представляли по большей части ни малейшей стоимости. Кроме рисунков и малоизвестных картин, ничего нельзя было ни продать, ни показать. Поэтому крупные формы полагалось оставить. Лондон предполагалось сжечь, Гусев решил сам осмотреть, отобранные на уничтожение ценности.
* * *
К вечеру начало холодать и Эдуард 7 понял, что эту ночь ему не пережить. В груди булькало и хрипело, кашель душил, руки сделались ледяными и холодный пот промочил рубашку насквозь.
- Майор! - позвал король сотника.
Сотник подошел и вопросительно посмотрел на дрожащего монарха.
- У меня есть выгодное для вашего генерала предложение.
- Конкретнее, - презрительно бросил сотник.
- Миллион фунтов, - сквозь зубы выплюнул король.
Через час, когда уже стемнело, подъехал Гусев.
- Я вас слушаю, сир, - сухо произнес Володя, рассевшись в кресле.
- Я не обладаю в стране реальной властью.
- Да, - кивнул головой Гусев.
- Моя смерть, и смерть семи членов моей семьи не даст вам никакой выгоды.
- Да, - согласился Володя.
- Я предлагаю вам обмен. Вы отпускаете нас на свободу, а я укажу вам место, где хранится миллион фунтов.
- За эту сделку вас все станут презирать.
- Если это станет известно. Что же, тогда я отрекусь от престола.
- Я всё слышу, - вклинился в разговор Артур Бальфур.
- Завтра, максимум послезавтра, вы замерзните насмерть.
- У меня нет такой суммы. Но членов моей семьи тут тоже нет. В секретном сейфе у меня дома лежат драгоценности на пятьдесят тысяч фунтов.
- Сотник! Короля с семьёй отведите ко мне в здание парламента. Напоите горячим пуншем и выдайте одеяла, - приказал Гусев, - Теперь с вами, спикер. Или правильно лорд-канцлер?
- Спикер.
- Назвать вас пустым местом будет невероятной глупостью. Вы, как спикер, прекрасно знаете настроения членов палаты общин. То есть, вы в довесок к драгоценностям бросите на чашу весов свой интеллект.
- Я назову вам сторонников войны, и вы их уничтожите?!
- Всё совсем не так!!! Вы назовете мне членов палаты общим, кому я предложу внести выкуп за себя и членов семьи.
- Если среди них окажутся безумные сторонники войны? – ехидно поинтересовался Бальфур.
- Вы поговорите с каждым, и определите сумму выкупа. Если, совершенно случайно, сумма выкупа у сторонников войны окажется вдвое выше, это будет вполне разумно. Предлагаю не стоять на морозе, а проехать ко мне. Там вы сможете не торопясь составить свой список. Затем я приглашу всех на поздний «дружеский ужин».