Амит все-таки уговорил заправить его по нормальной цене, и вот, изрядно попрыгав на объездной грунтовой дороге, мы вернулись в Ришикеш целыми и невредимыми, по пути заглянув в храм Maa Kunjapuri Devi на вершине холма.
Через день Амит предложил выпить вместе рома в какой-то деревне – дело было в пятницу. Ни в какую деревню мы, конечно же, не пошли, так как у Амита на неделе семь пятниц, а на все пятницы деревень не напасешься, поэтому мы просто встретились рядом с алкогольным магазином.
Зрелище создавалось, надо сказать, удручающее. Впрочем, как впоследствии оказалось, это была не худшая «алкашка» в Индии. Дьяволу угодное заведение напоминало что-то очень знакомое родом из девяностых. Магазин представлял собой большой металлический павильон (общее помещение выполняло также функцию склада) с наглухо зарешеченным прилавком, вокруг которого на улице толпились охочие до выпивки индийцы.
Цены и ассортимент совсем не радовали. Буквально пара сортов пива, один сорт рома по 250 рупий за 0,375 литра (и никакого «олд монка») и несколько видов местного виски. Бутылка пива 0,65 литра – 200 рупий. Для местных студентов – 190, так что на сдачу можно было купить еще и местной закуси: порцию жаренного батата или других овощей, обильно приправленных специями. Все эти лавочки с едой расположились неподалеку от магазина и общественного туалета, образуя в некотором роде городскую площадь на набережной пересохшего русла реки, по которому шныряли дикие свиньи.
Амит познакомил меня с приятелями, выпил немного рома и убежал куда-то по делам, а я остался общаться с его закадыками.
Я не узнал много нового в этой беседе, так как нормально говорили по-английски из этой компании только двое, а потому общались они большую часть времени на своем языке: хинди или гархвали – кто их разберет.
В этом разговоре выяснился один грустный факт. Получилось это так. Рядом с нами собирал бутылки мальчик лет десяти. Когда он подошел за нашими бутылками, ребята стали настаивать сделать с ним селфи на их телефоны, а я, воспользовавшись ситуацией, сфотографировал его на свой «компакт» (небольшой фотоаппарат, довольно неплохо снимающий в формате «рав»), после чего сунул десять рупий ему в карман, по возможности незаметно для окружающих. Один из моих новоиспеченных друзей все-таки увидел это и одернул меня: «Никогда так не делай! Когда ты так делаешь, это идет ему во вред. Он купит на эти деньги клей. Посмотри на его шлепанцы – он обдирает их, чтобы жечь резину и дышать дымом для своего детского кайфа. А деньги он точно потратит на клей. Посмотри на него – он сам не свой!» Деньги я все же не стал отбирать, но соответствующие выводы сделал. Впрочем, во всех странах одни и те же проблемы, на которые государству абсолютно наплевать, так как борьба с детской «клеевой» наркоманией никому не выгодна – ведь бизнес на этом не построишь.
Напрямую связана с бизнесом и еще одна тема моих путевых заметок – вывески. Их я не фотографирую, так как художественной ценности они из себя не представляют, но периодически «тащусь» от них как человек, тесно связанный с неймингом, брендингом и в целом маркетингом. Вывески здесь непритязательные, но настолько искренние, что всякий раз вызывают у меня улыбку. Моя любимая на данный момент – «Om Namah Shivaya Inn» на отеле в Ришикеше. И такого добра здесь пруд пруди – всевозможные «Харе ом компьютерз» и прочие «Кришна фаст-фуды».
28/10/2019
Последнюю неделю в Ришикеше я подпортил себе болезнью.
Слег с температурой в воскресенье вечером. Весь понедельник и вторник провалялся с той же температурой (по ощущениям 38,5) без насморка и кашля.
Во вторник сосед по хостелу, парень из Гватемалы со старым добрым русским именем Хулио, предложил мне и другому соседу со схожими симптомами попить электролиты. Их в подобных случаях пьют местные и выздоравливают на ура.
Гадость, надо сказать, та еще. На вкус похоже на сладкую дешевую жвачку вроде шариков из автомата. Я с трудом осилил пол-литра мутного раствора, однако на следующий день (возможно, и вне связи с народной гватемальской медициной) чувствовал себя нормально. Слабость во всем теле сохранялась до воскресенья, но можно было гулять и дышать свежим воздухом, хотя и не без одышки на подъемах.
В среду я прошел до Рам-Джулы, чуть дальше и обратно, в сумме около 7 километров, и от такой плевой нагрузки следующие два дня болели икроножные мышцы, что для меня весьма необычно.