А вот седой уличный цирюльник перед осколком замызганного зеркала бреет опасной бритвой очередного посетителя. Орудия труда, судя по всему, достались ему в наследство еще от дедушки.
Но в целом переход в другую реальность дался безболезненно. Порой не понимая происходящее, я, впрочем, принимал все легко. После Балкан здешняя реальность мне была в чем-то даже привычна.
Не избежал я в первый день и небольшого развода на деньги со стороны местного продавца в лавке соков – «сокодавке» (правда, впоследствии ничего подобного больше не повторялось). Мошенник просто начал убеждать меня, что я дал купюру в сто рупий, а не в пятьсот. Но я не стал отстаивать свою правоту, а мысленно купил за эти четыреста рупий положенной сдачи кусочек его нечистоплотной души.
И вот уже второй раз с начала повествования я прибегаю к этому слову – душа. Слово, которое объемлет все и в то же время не объясняет ничего. «Что такое душа?», «Бессмертна ли душа?» Искал ли я здесь, на просторах Бхараты, ответы на эти вопросы? Думаю, искал, хотя и не задавался ими явно.
Думается, что путешествие – это очень удобная форма реальности для подобных поисков. По своей первоначальной сути путешествия и были поисками: исследования мира испокон веков открывали новые возможности. Каждый раз, отправляясь за тридевять земель, я спрашивал себя: а обладают ли путешествия этой чудодейственной силой сейчас, когда весь мир уже открыт и исследован?
Я был уверен, что в Индии мои искания приоткроют завесу истины и явят то, что скрывается за ней.
* * *
Есть в Дели и очень милые места, что называется, для души, – эдакие оазисы покоя, наполненные парочками влюбленных, студентами и редкими туристами. Одно из таких мест – Лодхи-Гарден, красивый тропический сад с древними пуштунскими гробницами.
Очень красивый новострой – храм Акшардам. Попасть в храм можно лишь пройдя через множество очередей и более чем тщательный досмотр. Съемка в храме запрещена – камеры и телефоны, как и многие другие вещи из внушительного списка, придется оставить в камере хранения. На посещение Акшардама следует выделить минимум два-три часа, которые вы по большей части наверняка проведете в очередях.
Вечерами я возвращался «домой», и мы с Сэмом угощали друг друга всевозможными алкогольными напитками местного производства.
Как я уже писал, Сэм живет в достаточно элитном районе. Более того, его семья принадлежит к одной из высших каст в стране, а отец является влиятельным человеком в масштабах не только Индии, но и всего мира. В этом плане Сэм – вовсе не обычный индиец. Более того, он провел очень много времени вне Индии, путешествуя и получая образование. Его английский несравнимо превосходит мой. Ко всему прочему, Сэм уже три раза был в России и пьет практически «на русский манер», то есть не останавливается, пока не прикончит все заготовленное на вечер.
Взять выпивку «про запас», конечно, предложил я, зная, что алкоголь можно купить только в специальном магазине и только до десяти вечера, но у меня и в мыслях не было уничтожить все купленное за один присест.
В общем, вечера в Дели проходили весело за разговорами, а иногда даже и песнями под гитару, в компании с Сэмом и японцем Ютой – другим каучсерфером, о котором я уже упоминал.
Юта – очень странный японец (впрочем, я думаю, что наверняка все они на свой лад странные для нас, европейцев и выходцев из Европы). Юта приехал в Индию на две недели и решил провести их исключительно в столице. Помимо этого, в его планы входил разве что Тадж-Махал.
У Юты был вагон и маленькая тележка всевозможных камер, штативов и тому подобного оборудования, включая мохнатый микрофон, и каждый раз, когда мы входили в метро, Юту подолгу досматривала охрана. Когда мы уезжали от Сэма, оба с огромными рюкзаками, у меня сотрудник службы безопасности метро спросил, указывая на экран рентген-сканера, только про велосипедный замок (он не смог разобрать, что это) – в сам рюкзак он даже не захотел заглядывать. А вот оба рюкзака Юты были обысканы с особым пристрастием.
У меня сложилось впечатление, что во многом мне помогает внешность. Индийцы воспринимают меня как джинна, о чем часто и говорят напрямую. Смотреть на меня в упор многие из них попросту боятся. Иногда весьма забавно наблюдать, как они поспешно отводят глаза в сторону, как только я замечаю на себе их взгляд.
Однако многие не стесняются показывать на мою бороду жестом, как бы вытягивая ниточку из своего подбородка, и говорить, широко улыбаясь: «Очень хорошо!»
Вопрос, который мне задавали за время странствий чаще всего, – это «откуда вы?» Как-то на одном тщательно охраняемом туристическом объекте (мемориальный парк недалеко от монумента Ворота Индии) меня остановили охранники и в очередной раз поинтересовались, откуда я. Я сообщил, что из России, и моего ответа оказалось достаточно. Мне кажется, что стражи порядка просто поспорили между собой на эту тему. Они даже не заглянули внутрь рюкзака.