Ты начал работать в аль-Махалла аль-Кубра с единственной надеждой избавиться от мучений, которые ты испытывал, живя со своим братом и его женой.
С самого начала твоя жизнь была мучительной и тягостной.
После смерти отца брат стал твоим опекуном. Его жена обращалась с тобой жестоко.
Ты, наверно, не забыл тот день, когда она натравила на тебя мужа. Брат так избил тебя, что кровь фонтаном хлынула из твоего рта и ты со слезами свалился на пол на подушку. Тогда тебя начали бить за то, что ты запачкал подушку слезами и кровью.
В 1937 году, получив диплом техника, ты сразу же уехал в аль-Махалла аль-Кубра и начал работать в прядильном цеху, получая девять курушей в день.
В семь часов утра фабрика оглашалась тремя гудками, напоминавшими три резких удара бичом, которые, Басюуни, разрывали твое сердце. Как маленькая капля в человеческом море, направляемая какой-то силой, ты вместе с товарищами устремлялся к машинам, которые выматывают здоровье и остаются безучастными к измученным людям, к жалобам на усталость и горе.
Ты работал по двенадцать часов в день — с семи утра до семи вечера. Когда ты чувствовал, что голод скручивает все твое нутро, ты, как и другие товарищи по работе, подходил к баку с водой и залпом осушал кружку.
После работы ты ел таамийю[13], соленые огурцы и ломтики сухого хлеба.
В конце концов такая жизнь стала невыносимой для тебя, Басюуни, и ты вырвался из аль-Махалла аль-Кубра в Каир.
Один из друзей предложил тебе работу в Гизе[14], но ты жил в Шубре[15]. Вся твоя заработная плата — десять курушей — должна была уходить на поездки из Шубры в Гизу и обратно. Работа теряла всякий смысл.
Шли дни, и трудности увеличивались. Ты чувствовал, что время истрачено зря, здоровье подорвано, а заработок необычайно мал.
Однажды, Басюуни, ты встретился с бывшим школьным товарищем. Он рассказал, что работает в Александрии только восемь часов и получает в день пятнадцать курушей. Он пообещал найти и тебе такую работу. Товарищ не подвел. Уже через неделю в любезном письме он звал тебя в портовый город.
Ты отправился, Басюуни, в Александрию, устроился на работу и снял комнатушку в квартале Абу Рабий на площади Баб Сидра.
Впервые ты увидел Джамалят, когда искал себе комнатку… Босая, она стояла у дверей.
Взглянув на тебя, она спросила с детской наивностью:
— Что вы хотите, дядя?
Ты наклонился, Басюуни, к Джамалят и, погладив ее по щечке, сказал:
— Я хочу снять комнату, девочка.
В дверях показалась дородная женщина и промолвила, обращаясь к тебе:
— Снять комнату? У нас есть. Проходите, посмотрите.
Ты осмотрел комнату, договорился о цене и уплатил деньги. На другой же день были принесены твоя кровать и деревянный шкаф.
К тебе вошла маленькая Джамалят и сказала:
— Поздравляю вас, дядя.
Ты был просто очарован этими ее словами «поздравляю вас, дядя».
За всю свою жизнь, Басюуни, от взрослых людей ты не встречал такой приветливости.
И вот маленькая, невинная девочка, которой не было еще и пяти лет, облегчает горестные страдания, неотступно следовавшие за тобой всю жизнь. Она — новый дорогой друг, который, как огонек, освещает твою беспросветную, полную лишений жизнь. «Поздравляю вас, дядя».
О любовь, которой лишили тебя жестокие обстоятельства.
Тогда, Басюуни, ты почувствовал, что девочка Джамалят для тебя все — и мать, и отец, и сестра, и возлюбленная, она твоя дорогая дочка. Наклонившись к ней, ты потрепал ее по щечкам, нежно привлек к своей груди, потом дал ей куруш.
Ты, Басюуни, покупал и приносил ей сладости. Каждый день она приходила к тебе. Ты узнал, что полная госпожа, хозяйка дома, приходится девочке матерью. Рассказывая о дочке, мать называла ее Джамиля Джамалят. Малышка Джамиля Джамалят иногда приводила с собой, Басюуни, детей этого квартала. Ты встречал их радушно, с искренней, идущей от всего сердца приветливостью.
Ты понял, Басюуни, что девочка — любящий и милосердный друг, не знающий разницы между богатым и бедным, счастливым и несчастным, сильным и слабым.
Между тобой и Джамилей Джамалят укрепились узы дружбы. Она плакала, если мать не пускала ее вниз, к тебе.
Тук-так-так.
Тук-так-так.
Случилось это в 1940 году… Шла война между англичанами и немцами. Египет согласился предоставить англичанам свою землю для военных баз и аэродромов, дав тем самым немцам повод совершать ночные налеты на египетские города, вселяя страх в души людей.
Ты, Басюуни, читал в газетах сообщения о битвах, которую вели два сражающихся лагеря в мире. Ты слыхал тогда, что Гитлер бросал тысячи и тысячи людей в электрические печи и мгновенно умерщвлял их.