Он не чувствовал, как жена толкала его, чтобы возвратиться домой, и девочка обессиленно отвела от него взор. И вдруг он бросился к вагону и в тот момент, когда поезд уже должен был тронуться, схватил девочку на глазах у пораженных неожиданностью пассажиров и бросился с ней к берегу, а за ним бежала, задыхаясь от гнева, разъяренная жена.
Разыгралась буря. Гнев, который она сдерживала в себе из года в год, проявляя терпение и сдержанность, вылился наружу. Затаенная досада стала извергаться вулканом. Женщина пришла в ярость. Она требовала раскрыть тайну его привязанности к девочке и в ослеплении заставила выбирать между ними — она или сестра.
Его достоинство и человеческая гордость возмутились, и он выбрал ребенка.
Жителям побережья он с полной откровенностью и убежденностью сказал, что не может выбросить ни в чем не повинную сироту на улицу в угоду жестокой прихоти жены.
Прошел год, девушка расцвела, юноши поселка проявляли интерес к ней и искали ее руки. Но она твердо решила, что выйдет замуж только за своего благодетеля, который воспитал ее, кормил и дорогой ценой спас от бесприютной жизни и скитания.
Он думал, что девушка поступает так, признавая его право на нее и отдавая то, что называют долгом. Он не желал отягчать ее молодость выполнением этого долга и пытался, как мог, оттолкнуть от себя и выдать замуж за какого-нибудь юношу.
Но Хайрия действительно полюбила его и не могла с ним расстаться и отказаться от него.
И вот в округе услышали об этом браке. Сперва он был встречен угрюмым молчанием, но вскоре все стали деятельно обсуждать это событие. Рыбаку оставалось лишь покинуть поселок и отправиться вместе с молодой женой по обширной земле аллаха в поисках средств к существованию.
Погоня за куском хлеба перебрасывала их с места на место, пока их странствования не завершились наконец в деревне, расположенной на исмаилийском канале. Здесь муж Хайрии нанялся матросом на парусное судно.
Тогда-то я и познакомился с Хайрией. Я обратил на нее внимание, когда она пришла с группой женщин к врачу для специального осмотра по направлению земледельческого общества.
Я тотчас заметил в ней характерные черты жителей северной части пустыни. Она почувствовала симпатию ко мне и изредка навещала меня.
Затем Хайрия исчезла из этих мест; говорили, что она вернулась на север. Я иногда вспоминал ее простоту, скромность, мягкость. Но воспоминания стали постепенно сглаживаться, пока время не поглотило их. А затем сведения о ней принес человек, от которого мы их не ждали. Это было в начале прошлой осени. В столицу партия за партией стали возвращаться рабочие с канала, не пожелавшие ковать своими руками позорные кандалы, которые Египет навсегда отказался надеть. Они вернулись, встреченные любовью и почетом народа.
Эти люди не задумывались о завтрашнем дне и о том, что их дети будут обречены на голод и лишения. Их главной заботой было избежать презрения и позора и не помогать тем, кто узурпировал свободу их родины и пытался в течение семидесяти лет уничтожить все блага и самое право народа на существование.
Один из вернувшихся с канала и рассказал нам о Хайрии. Он видел ее на канале, куда, ослепленный обещаниями, сам был завлечен в поисках жизненных благ.
Этот человек отправился на канал, наслушавшись волнующих рассказов о тех, кто раньше поехал на работу в оккупированную зону и якобы разбогател в один день. Он много лет пробыл батраком в имении одного крупного помещика в Калюбии и так и не узнал, что значит быть сытым; его дети ни разу не получили хорошей еды, необходимой одежды, человеческого жилья. Некоторое время он сопротивлялся заманчивым речам тех, кто прельщал его поездкой на канал, ему были противны англичане. Но соблазн настойчиво преследовал его и рисовал его воображению волнующие картины счастливой судьбы, которая ожидает раба земли.
Человек, рассказавший мне о Хайрии, не представлял, что встретит ее там. Муж ее остро ненавидел пришельцев, этих врагов арабов и ислама, а она была неприхотлива и терпелива и умела довольствоваться малым. Сама ее природа восставала против соблазнов. Хайрия знала в жизни лишь горькую борьбу за кусок хлеба.
Но этот человек услышал ее историю и все понял.
Муж Хайрии умер во время эпидемии холеры, оставив троих малышей сиротами. Хайрия продолжала скитаться в поисках пропитания для них, пока голод не забросил ее в лагерь оккупантов, где для нее и для ее детей нашлись работа и крыша над головой. Она стирала солдатское белье, ее старший сын был кочегаром на паровом баркасе, перевозившем провиант через канал, а второй сын поступил рабочим на завод боеприпасов.