Египет стал пустыней, страна погрузилась во мрак, все бездействовало, страшная нужда царила всюду. Дома были подобны кладбищам живых людей… В каждом был слышен плач; плакали матери, жены, дети.
На главной улице я встретил старую женщину. Она остановила меня и, не зная, кто я, воскликнула:
— Скажи, где мой сын?! Он отправился воевать, и я не знаю, жив он или мертв, здоров или болен, ранен или невредим! Они разрушают целые города, уничтожают армии.
Я хочу видеть моего сына, хочу видеть его живым или его бездыханное тело. Верните мне моего сына из армии англичан!
Я встретил молодую убитую горем женщину. Она остановила меня и спросила:
— Муж мой, где мой муж? Он отправился воевать, а я осталась с печальной думой и разбитым сердцем, глаза мои проливают слезы… Дети спрашивают меня: «Когда придет наш папа?»
В Каире люди ходили по улицам, как безумные, охваченные страхом, дрожащие, с помутившимся взором. Само собой разумеется, я не видел никого, кроме стариков, женщин и детей; они казались ягнятами в руках мясников!
Однажды утром газеты сообщили об атомном нападении на Суэц. Город был стерт с лица земли со всеми, кто в нем был.
— Почему они разрушают египетские города? — спросил я.
Последовал ответ:
— Мы же участвуем в «Совместной обороне».
Зверства и бедствия следовали друг за другом; исчезли Танта и аль-Мансура; многочисленные города и деревни, множество египтян, ушедших на войну, пали жертвами «Совместной обороны», «Средневосточной обороны» или каких-либо других планов и договоров.
Египетские газеты писали об ужасах мировой атомной войны, об уничтожении городов и даже исчезновении стран. Я заметил, что с каждым днем люди становились все более замкнутыми, озлобленными, их сердца наполнялись страхом и отчаянием. Многие лишились рассудка. Я видел человека, который топтал землю ногами, потом бросился на нее и стал разгребать ее ногтями. Когда я приблизился к нему и спросил, что он делает, человек крикнул мне прямо в лицо:
— Я хочу уйти в землю… Я хочу укрыться от атомной смерти!
В Каире прозвучал сигнал тревоги, и я вместе со всеми, кто был на улице, побежал в убежище. Раздавались крики, слышались поспешные шаги и прерывистое дыхание, вздымались распростертые руки, глаза вылезали из орбит — люди были воплощением страха. Мы столпились в убежище, объятые мрачным безмолвием. Главным образом здесь были женщины, дети и старики. Раздался взрыв бомбы, по моей щеке ударил осколок камня, и я чуть не умер от страха.
В этот момент я проснулся… Моя жена дотрагивалась рукой до моей щеки и говорила:
— Вставай, уже десять часов.
Я вскочил с кровати.
— Где я? Что я видел?
— Что с тобой случилось? — спросила моя жена.
Я протер глаза и сказал:
— Какой ужасный сон мне приснился… Где газета?
Подавая мне газету, жена спросила:
— Какой сон?
Я просмотрел газету «Аль Мысри» и нашел статью свободолюбивого гражданина Ахмеда Абу аль-Фатхи. Статья была озаглавлена: «Долой «Совместную оборону» в каких бы то ни было ее формах».
Я облегченно вздохнул, читая, как мой коллега предостерегал от всевозможных заманчивых названий, к которым прибегают империалисты, чтобы принудить нас к преступной «Совместной обороне».
Печи смерти
Перевод А. Рашковской
В борьбе за независимость Египта рабочие были в авангарде народа. Они покидали британские лагери, жертвовали своей работой, которая кормила их, и мужественно терпели голод во имя свободы Родины.
Салиха… Какое красивое имя! Каким светлым оно осталось в твоей памяти, Матбули, какой сладкой музыкой звучит и сейчас в твоем пылающем сердце.
Салиха… Какой у нее гибкий стан, нежный взгляд, какое живое лицо и свежие губки!
Ее улыбка источала для тебя свет, ее голос звучал чарующей, пьянящей мелодией, и ты, влюбленный, то оживлялся, то мрачнел, становился то гордым, то униженным, вспыхивал и угасал, говорил заикаясь, был искренним и лгал.
Ах, эта ложь, Матбули, к которой ты прибегал всякий раз, пытаясь оттянуть свадьбу! Ах, эта ложь, на которую тебя толкало безденежье!
Посмотри на свои руки, мужчина, представь себе, что в них сокровища Соломона, и вообрази, что ты несешь эти сокровища пленительной, очаровательной Салихе. О, эти трепетные, светлые и радостные мечты, от которых, когда ты приходил в себя, оставались лишь горечь во рту, обида в сердце и тяжесть разлуки с любимой. Взгляни на свои сильные руки, выкинь из головы мечты и фантазии и вернись к горькой действительности.
Оглянись вокруг: что ты видишь? Ты сидишь на корточках один в темноте на берегу канала, а вокруг тебя — лагери, построенные англичанами на земле твоей родины, чтобы эксплуатировать таких же египетских рабочих, как ты.
Лучше бы ты, Матбули, не покидал деревни, не приезжал сюда и не работал в этих лагерях. Если бы ты послушался Салиху и остался в деревне! Если бы ты не сказал ей: потерпи, я вернусь к тебе с деньгами, их будет достаточно, чтобы устроить свадьбу.
Лучше бы ты продолжал работать на своем старом месте в деревенской лавке. Прошло уже много месяцев с тех пор, как ты работаешь, но ты не сумел отложить ни одного милима из того, что получаешь за свой тяжкий труд. Едва скопив гинею или две, ты отправляешься в деревню, чтобы повидать Салиху, и лжешь, когда говоришь ей, что через месяц вы сыграете свадьбу.
Здесь ты, Матбули, платишь за комнату, а в деревне ты ничего не платил за жилье. Здесь ты один, никто не приготовит тебе еду и не постирает одежду, а в деревне и мать и сестра заботились о тебе. Здесь ты живешь в долг, и деньги, которые ты с таким трудом зарабатываешь, будто черти уносят. Да проклянет аллах англичан! Их лица напоминают дьявольские рожи.
Как ужасно поступил вчера Джонни с твоим славным товарищем по работе Абд ат-Таввабом. Абд ат-Тавваб не совершил никакого преступления. О аллах, разве что его улыбка при встрече с Джонни была преступлением.
Ты и твои товарищи были поражены, когда услышали крик и увидели Абд ат-Тавваба распростертым на земле, после того как Джонни ударил его прикладом винтовки, которую носит, проклятый.
Ты проглотил в тот момент слюну, Матбули. Ненависть к англичанину отразилась на твоем лице, и ты почувствовал, что твои глаза пылают гневом.
Твоего славного товарища унесли, а англичане нагло кричали на твоих земляков:
— Не прекращайте работы!
Этот день ты будто провел в аду. Твоя душа напоминала бурлящий котел. Твое достоинство было оскорблено насилием, совершенным иноземцем над египтянином, в то время как у тебя были связаны руки.
До сих пор, Матбули, никто не узнал, куда исчез твой славный товарищ Абд ат-Тавваб.
Египетские рабочие утверждают, что англичане устроили в потайных местах печи смерти. Они сделаны из железа, внутри там темно, и в них электрическая молния. Эти печи поражают живых людей молнией, потом их трупы сжигают и превращают в пепел.
Разве не мог Джонни приказать бросить Абд ат-Тавваба в печь смерти? Это еще до сих пор не известно и не выяснено. Куда же исчез Абд ат-Тавваб?
Тебе нравится, Матбули, что твой товарищ умирает, а ты стоишь со связанными руками?
Почему же аллах не проклянет англичан, не избавит от них страну и не бросит их в огонь, куда им и дорога!
Лучше бы ты не покидал деревни, Матбули, и не страдал от разлуки с пленительной Салихой. Лучше бы ты не приходил сюда и не видел всех этих ужасов и не слышал того, что услышал о преступлениях англичан.
Помнишь, как кто-то из англичан бросил за ворота лагеря банку с сардинами, а египтянин из Исмаилии, проходя мимо, поднял ее. Ведь это вещь, брошенная на дороге. Затем человек направился домой, созвал семью и открыл банку. Внутри оказалась бомба. Она взорвалась, и человек ослеп, а лицо его дочери осталось обезображенным.