– Да… Извини. Помнишь, я спрашивал? С бухгалтерии документ о месячной плате? Мне легче будет платить по счетам и…
– Друг, извини… Мне придется оформлять налоговые накладные, платить 25% от твоей зарплаты Его Сиятельству! Конечно, по закону, так и должно быть. Но сам же видишь? Пиджак не последней коллекции, караты бриллиантов на часах не достойны статуса… Я не могу пока что заняться твоей проблемой. Хочешь, можешь… м-м-м, дополнительную работу взять?
– Да, это помогло бы…
– Чудно! Апокрис, это шанс для тебя! Для постановки «Нерокантской Ярмарки» не хватает одного действующего лица… Ты не актер, но всегда же мечтал выйти на сцену? Сегодня, мой Апокрис, ты дебютируешь!
Рентарец на часах лишь закрыл голову руками, тяжело выдохнув. Все знали, какой роли не хватает… Но это шанс!
Хозяин проводил парня в гримерную, усадил в кресло перед зеркалом и положил руки на плечи жертвы.
– Вылитый “Пьер”! – восхищенно воскликнул хозяин. – Только… М-м-м, это ведь сложная роль?
– Я знаю, что нужна моя кровь. Хозяин… позволите поговорить с моей женой?
– Не бойся… Однажды и я через это прошел. У тебя харизматичная мимика лица, пустые и, прости, стеклянные глаза! А твой фальцет, меланхоличный образ, пугающая худоба при высоком росте… Нет, Апокрис! Пусть бесплатно, но этим вечером – ты звезда!
– Моя дочь… Я хочу попрощаться.
– Если главный герой промахнется, я обеспечу твою семью. Но зал должен ликовать! Апокрис… я ведь знаю, что тебе и ребенка накормить нечем. Это ли не шанс?..
Он, милый Апокрис, всегда хотел выйти на сцену, озарить её истинным умением и способностью пережить (не разыграть) любую эмоцию! Искренне проникнуться болью злодея, излить себя в рыданиях овдовевшей невесты, разразиться громом и молнией праведного гнева… С жизнью, что стала мгновеньем короче, в бледном от грима лице – таким он себя видел.
Хозяин ушел. Апокрис начал играться с красками. Образ злодея должен быть эксцентричен, неясен и печален! Зеленая краска на волосы, алая клякса скроет челку; лицо спрячет белесая штукатурка, а синеву подглазин схоронят злые слезы черноты. Антагонист, некий Пьер, обязан выглядеть именно так – невнятно, сумасбродно, словно шут на ярмарке!..
В зеркале, за своим отражением, уборщик заметил мельтешение. Пройдя к двери, выглянул…
Это четверостишье звучало… Не как галлюцинация. Живой, льющийся, голосок девочки! Несчастной, выданной в детском возрасте за удобного партнера. И вслед за стихом по коридору пронеслись удары хрустальных туфелек, что вонзают каблучок в прогнившую насквозь доску.
Апокрис готов был поклясться, что в сумерках и игре светотени промелькнула фигура. Облаченная свадебным нарядом, копнами золотых волос и лязгом шарниров заместо суставов. Кукла, что сама себя дергает за янтарные нити… Но здесь пусто.
Почти пусто… Чуть далее силуэты по стене выплясывают поступательными движениями. Вверх и вниз… Вверх и вниз. Образ любимой выше очертаний Хозяина, оба полны наслаждения в пьянящем масле на холсте обреченности.
…незачем обращать внимание на сущие мелочи! Образ готов к выступлению: зеленый дорогой пиджак на одну сторону, закрепленный золотыми цепями; статусные карманные часы и полосатые брюки с лакированными туфлями. А трость-то… Прекрасна, и так удобно ложится в руку! Как же хочется её “рыбкой” рукояти ударить по чужому виску! Что бы разбить, проломить хрупкую косточку черепа…
– Не подадут, не пощадят! На гроб земли не бросят горсти! – начался спектакль со слов закулисного рассказчика. – Не по закону власть дана… Недостойным бросьте рабства кости!
Пока рано выходить антагонисту под шпагу доброго героя. Можно посмотреть…
Вот, мисс Шарп с милой девочкой возвращается из пансиона. Наблюдает, как рушатся все воздушные замки наивной розы: едва на бирже прогорел отец семейства, девочка обнищала; родственники её возлюбленного обернулись лицемерной массой. Возвращены все письма и подарки… Но хитрая мисс Шарп пошла не путем девственной девы, верящей в любовь и чувства. Она нашла себе безропотного офицеришку, пусть от союза открестились все “благочестивые” главы клана. Только нерешительный Доббин страдает, играя друга каждой близкой барышне…