- Фу! - чересчур громко вдруг прыснула вдруг, засмотревшись, одна из дам, но перепуганный супруг ее на глазах у всех зажал окаянную пасть мозолистой пятерней с крупным перстнем и что-то такое сказал, отчего дама сразу почернела.
- Н-да, - тихо произнес господин Редактор. - Как бы его не хватил удар во время церемонии.
- Куда смотрели имиджмейкеры? - одними губами спросил господин Режиссер.
- Позор, - не открывая рта, констатировал господин Издатель.
Тем временем господин Мэр вполне овладел собой и твердой рукою ухватил микрофон как гранату. Этот недвусмысленный жест подействовал незамедлительно: гнусные чары рассеялись, и вместо дряхлого полудурошного папаши на сцене с достоинством сидел живой классик отечественной литературы, кумир шестидесятников, звезда самиздата, диссидент и страдалец за правду, совесть своей эпохи, замечательный и юный душою, в сущности, человек.
- Вот так-то лучше, - вполголоса пробормотал господин Мэр, глядя на усмиренное человеческое стадо, а затем убежденно заговорил хорошо поставленным баритоном: - Уважаемые дамы и господа! К сожалению, Бог не наградил меня писательским даром, и если честно, даже читать мне некогда. Ведь если бы я мог тратить время на чтение, некому было бы ремонтировать дороги, разбивать сады и парки, строить новые дома и так далее. Наверное, потому, что я немного читаю, наши горожане пользуются всеми теми благами, которые приносит разумное хозяйствование. Они-то как раз и сделали свой выбор, от их имени, молодых и старых, мужчин и женщин, взрослых и детей, я уполномочен заявить: единственным достойным кандидатом на литературную премию "Золотой стилос", учрежденную нашей мэрией, является этот человек, сидящий перед вами!
Гром оваций прервал его как раз в том месте, где господин Мэр сделал долгую и многозначительную паузу.
- Пусть наши горожане наслаждаются светом и теплом, - продолжал он, - пусть никогда не останавливаются лифты, а в подвалах не текут трубы. Пусть процветают бизнес и свободный рынок, чтобы каждый из нас мог честно заработать себе на хлеб - на хлеб и на хорошую книгу. А мы, скромные труженики городского хозяйства, сделаем все возможное, чтобы те прекрасные чувства, которые вызывает у вас чтение, не омрачались случайными бытовыми неудобствами. И если нашей команде удастся победить на предстоящих выборах, вся страна будет жить в тепле и читать классику! - победоносно закончил он и утер лицо белоснежным носовым платком, как человек, с достоинством превозмогший злую судьбу.
- Кто речь-то сочинил? - растроганно спросил господин Режиссер господина Издателя из-под лавины аплодисментов.
- Господин Писатель, кто ж еще, - как нечто, само собой разумеющееся, задумчиво ответил тот. - Большой талант.
- Между прочим, свой новый роман господин Писатель обещал в первую очередь нашему журналу! - ввернул господин Редактор, но тут господин Мэр сделал повелительный жест, и все разом умолкли.
- А теперь слово имениннику!
Зал затих, как часто бывает в цирке, когда объявляют сложный и даже неправдоподобный номер; детским любопытством горели сотни глаз, словно балаганщик вот-вот покажет чудесную в своем роде мартышку, что за долгие годы жизни среди людей обучилась, наконец, говорить, и тем самым убедительно доказала правоту науки. Именинник и лауреат бойко проковылял к микрофону и начал, пришепетывая, причмокивая и глотая слоги:
- Милые мои!.. Сегодня мне так радостно быть среди вас... Эти улыбки, эти ясные, светлые лица говорят об одном: мы победили. Да, победили! - взвизгнул он и угрожающе потряс кулачками. - Прошлое исчезло навсегда, и теперь впереди у нас чистый, свободный путь... в будущее... к свободе... Еще встанет наша многострадальная Родина с колен! Еще увидим мы небо в алмазах, как говорил наш великий... - тут старик, на счастье, зашелся хриплым булькающим кашлем, который тщательно утопили в дружных хлопках облегчения.
...Пили долго, и разъехались поздно.
- Да уж, - бормотал заплетающимся языком господин Режиссер, усаживаясь в машину, господину Издателю, - как говорили древние афиняне, "не забудь умереть"...
- Memento mori, - охотно соглашался господин Издатель, а господин Редактор уже храпел в беспамятстве на заднем сиденье.
И никто, конечно, не заметил, как исчез молодой человек, только и отличавшийся способностью проникать на разные сборища, куда таким, как он, путь заказан раз и навсегда. Молодой человек свернул в переулок, поглядел на часы и, бодро похрустывая снежком, зашагал к метро. Затем остановился, достал сигарету, прикурил, поднял кверху глаза и вдруг нечаянно, ни о чем таком не думая, увидел небо в алмазах.