- Да, все писали! – согласился Богдан.
- И ведь действительно, в этот день совершилось многое, и такое великое! – сказал папа. – Тут и Христос подал пример всем нам, показывая, что крещение необходимо, и тот, кто крестится, исполняет правду (Мф. 3, 15). Тут и Иоанн указал на Иисуса Христа как на Мессию, на Агнца Божьего, Который берет на Себя грехи мира (Ин. 1, 29). Да и Богоявлением этот праздник назван ведь не зря! Явился людям Бог, более того – Свою Троичность открыл! Ведь был Сын Божий, принявший на Себя образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став, как человек (Флп. 2, 7); был Дух Святой, сходивший как голубь и ниспускался на Христа (Мф. 3, 16); был и глас от Отца, который сказал: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3, 17).
- «Ибо три свидетельствует на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть едино» (1 Ин. 5, 7) - сказал Богдан, который знал эти слова апостола Иоанна и любил их повторять.
- Да, - согласился папа. – Но в тот раз случилось и еще кое что. Представь себе – в Иордан один за другим входят люди, каются, и река непостижимым образом смывает их грехи. А потом в эту реку, несущую в себе всю тяжесть наших грехов, входит чистый, безгрешный Иисус. Он не имел нужды в покаянии, и потому оказался единственным, Кто вышел из воды не очистившийся от грехов, а отягощенный грехами, только не своими, а нашими! Мне кажется, что именно тогда Агнец Божий взвалил на свои плечи грехи мира!
- Пап, я все равно не все понимаю, - сказал Богдан. – Ну, те люди, которые крестились у Иоанна – это понятно. Они как-то оставили в воде свои грехи, а Господь каким-то образом их на Себя взял. Но мы-то живем после этого события! Для нас оно – что? Ничего не значит?
- Мы живем после этого события, - кивнул папа. – Вот только Бог живет вне времени. Вот смотри – в наших Храмах, над Царскими вратами, откуда выходит священник, неся чашу со Святым причастием, часто помещают икону Тайной Вечери. Там изображены апостолы, которые присутствуют на первой Литургии во вселенной. А почему в Храмах именно эта икона, сынок? А потому, что мы верим – мы тоже участвуем в той же самой Тайной Вечери! Господь живет в вечности, и поэтому на каждой литургии, в каждом православном Храме мира происходит прорыв во времени и в пространстве! Это мистерия, таинство, сынок! Господь не только апостолам протягивает Чашу со Своим Телом и Кровью, Он и нам дает ту самую Чашу!
- То есть – литургия всего одна?! – спросил, пораженно, Богдан.
- Для людей, для человеческой истории – нет, - ответил папа. – Нам кажется, что совершается множество литургий во многих Храмах мира. Но мистически, для вечности – да, одна!
Папа посмотрел на сына.
Тот молчал – услышанное требовало осознания.
- А теперь я кое-что скажу тебе о воде, - сказал папа. – Есть такая штука – круговорот воды в природе.
- Да, я знаю! – сказал Богдан. – Это когда идет дождь, а потом вода становится паром и опять поднимается к облакам…
- Да, - папа жестом остановил сына. – Были ученые, которые писали об этом круговороте. Они утверждали, что молекулы воды на земле так перемешаны, что в каждой чашке кофе, которое мы пьем по утрам, есть хотя бы одна молекула воды, которая в тот великий день касалась Тела Христа, когда Он заходил в Иордан!
- Да?! – изумился Богдан.
- Так утверждают ученые, - сказал папа. – И если они правы, значит и в каждой купели, в которой крестится христианин во имя Отца и Сына и Святого Духа есть хоть одна молекула воды, которая касалась Христа в Иордане. А поскольку Христос, как Бог, живет вне времени…
- То Он в Иордане взял на Себя грехи и нас, современных людей! – воскликнул Богдан.
- Да, сынок, - кивнул папа. – Дивны дела Господни, и рассуждать о таинственном не легко. Но мне кажется, что я не ошибусь, если скажу, что тогда, в Иордане, Господь взял на себя всю греховную поврежденность нашей человеческой природы. Именно поэтому Он смог потом вознести эту греховную поврежденность и пригвоздить ее к своему Кресту. Именно поэтому отец греха – дьявол – так боится Креста!
- Не зря о Крещении Господнем написали все четыре евангелиста! – сказал, пораженно, Богдан.
- Не зря! – согласился папа.