- А вот, похоже, и они! - процедил сквозь плотно сжатые зубы адмирал.
И действительно, на краю туманной стены начало сгущаться темное пятно. Сначала блеклое и размытое, оно становилось всё плотнее...
- Василий Арсеньевич, самый полный ход, нужно догнать этих беглецов!
Несколько коротких команд, звяканье машинного телеграфа, приглушенный голос артиллерийского офицера, определяющего направление на противника и отдающего приказы в башни и плутонги...
Носовая башня броненосца вздрогнула и с глухим гулом начала поворачивать влево, нацеливая длинные стволы своих орудий на размытую тень в тумане.
Адмирал повернулся в сторону кормы - там, кабельтовых в трех от него, нещадно дымя всеми тремя трубами, пенила воду своим острым форштевнем 'Победа'. 'Баян', судя по всему, собирался вступить ей в кильватер, но пока лишь повернул вправо...
- Вижу двухтрубный японский крейсер, три румба слева по борту! - крик сигнальщика заставил князя немедленно повернуться вперед.
Из сплошной стены тумана, там, где за минуту до этого было лишь неясное пятно, на открытую воду вышел серый двухрубный корабль с восходящим солнцем на мачте. Вот только 'Пересвет' сейчас не догонял японскую 'собачку'. Потому что японец шел навстречу, почти параллельным курсом, делая, судя по прикидкам, узлов так под восемнадцать. И он был не один - через минуту, а может, и меньше, из туманного занавеса на сцену явился ещё один 'актер' с таким же изящным серым силуэтом. И, судя по размытому темному пятну по корме второго японца - ему в кильватер шел, как минимум, ещё один мателот...
Туманное утро переставало быть томным...
Сказать, что Дева Сигенори был удивлен - ничего не сказать. Ибо, когда его флагманский 'Читосе' прорвав пелену тумана, вышел на чистую воду, то не далее, как в двух с половиной милях от себя японский адмирал обнаружил то, что ранее так и не смог разглядеть в проходе артурской гавани. Большой оливково-серый корабль, высокобортный корпус которого был увенчан тремя широкими трубами и двумя массивными мачтами с боевыми марсами - броненосец-крейсер 'Пересвет'. И сейчас эта бронированная гора шла, судя по бурунам у форштевня и дыму из труб, полным ходом навстречу легкому бронепалубнику японского адмирала. А следом, в нескольких кабельтовых, шел ещё один такой же броненосец русских - 'Победа'.
Значит, русская эскадра никуда не ушла, значит вся она здесь, в Порт-Артуре. Агентурные сведения оказались неточными. Нужно срочно уносить отсюда ноги, пока русские не открыли огонь! Сигенори повернулся к командиру своего флагмана:
- Право на борт, поворот на восемь румбов. Самый полный вперед! Сигнал мателотам - Поворот последовательно вправо на 8 румбов!
Конечно, более правильным, с точки зрения необходимости быстрее спрятать свои корабли в туман, был бы поворот 'все вдруг'. Но после него угроза столкнуться в плотной пелене с кораблем своего же отряда становилась более чем реальной. К тому же, при последовательном повороте под возможный удар русских снарядов подставлялся, практически, только бронированный хвост отряда - 'Токива'. И то, если русские успеют пристреляться.
Вскинув к глазам бинокль, Дева внимательно рассматривал русские корабли. Те пока не стреляли. Но вот к рее фок-мачты 'Пересвета' начал стремительно подниматься одинокий сигнальный флаг. Пройдя примерно половину пути, флаг словно ожил - легкий ветер развернул его во всю длину. Это был однотонный красный флаг с косицами - флаг 'В' по международному своду...
В своде сигнальных флагов русского флота этот флаг назывался 'наш'. И означал он не только букву 'Н', но и разрешение на открытие огня...
Чуть ниже мостика 'Пересвета' что-то блеснуло сдвоенной ярко-желтой вспышкой, и через несколько секунд, противно подвывая, два шестидюймовых привета пронеслись чуть выше труб японского флагмана. Через два десятка секунд ещё один сорокакилограммовый снаряд, на этот раз из средней бортовой шестидюймовки, тоже ушел в молоко холодного и липкого тумана.
Сигенори улыбнулся - русские артиллеристы не видели всплесков своих перелетных снарядов в тумане, поэтому пристреляться им будет сложнее, чем обычно...
Но вот следующая пара снарядов легла уже с недолетом примерно в кабельтов, как-раз напротив грот-мачты японца, который уже закладывал крутую циркуляцию вправо, надеясь скрыться в спасительной мгле, до которой было совсем рукой подать.